Не успев залечить раны, войска Волховского начали подготовку к новой наступательной операции. Скоро болота и леса южнее Ладожского озера вновь станут ареной ожесточенных боев.

К началу июля 1943 г. противник завершил подготовку наступления на Курской дуге, которое, по мнению немецких стратегов, должно было привести к поражению советских войск и стать поворотным в войне с Советским Союзом. Группа армий «Север» тоже готовилась взять реванш за поражение зимой южнее Ладожского озера, отбросить советские войска на прежние позиции и восстановить блокаду Ленинграда [484] . На 1 июля 1943 г. группа армий «Север» имела в составе 32 пехотные дивизии, 3 егерские и 3 охранные дивизии, 5-ю горнострелковую дивизию, 18-ю моторизованную и 250-ю испанскую дивизии, а также 2-ю пехотную бригаду СС «Латвия» и 4-ю моторизованную бригаду СС. Кроме того, в состав группы армий также входили 6 авиаполевых дивизий и 388-я учебно-полевая [485] . Группировка с тыловыми и территориальными подразделениями насчитывала более 700 тысяч человек. К середине июля в группе армий «Север» оставалось лишь 49 танков и одна моторизованная дивизия. Все другие подвижные соединения были переброшены на юг, в ту пору самый слабый участок Восточного фронта [486] . Вместо них на север были направлены авиаполевые дивизии, которые Гитлер приказал забрать у Геринга и отправить на фронт. Только по фронту от Ораниенбаума до Синявина немцы сконцентрировали 19 дивизий. Командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал Георг фон Кюхлер намеревался атаковать русские позиции и восстановить блокаду Ленинграда. Командующий Волховским фронтом К. А. Мерецков на этот раз заранее был извещен разведкой о подготовке наступления немцев. О намерении противника была поставлена в известность Ставка ВГК. Ареной предстоящих боев вновь должен стать участок фронта в районе Мги. «„Каковы шансы на успех?“ — спросил меня Сталин. Позднее я узнал, что тот же вопрос он задал также Говорову и получил от него ответ, сходный с моим: если будет создан необходимый перевес в силах, операция закончится успешно. Но для создания такого перевеса Ставка не могла дать войска из резервов, подготовленных для развития прорыва в центре советско-германского фронта. И Верховный Главнокомандующий в разговоре со мной подчеркнул на прощание еще раз: „Главное для вас — не захват территории, а уничтожение немецких дивизий!“» [487] — вспоминал К. А. Мерецков о разговоре в Ставке. По журналу посещений И. В. Сталина в его кремлевском кабинете К. А. Мерецков вместе с Л. А. Говоровым были на приеме у Верховного Главнокомандующего 22 мая 1943 г. [488] Вместе с ними присутствовали члены ГКО и военачальники — всего пятнадцать человек. Поэтому о какой-то индивидуальной беседе И. В. Сталина с К. А. Мерецковым не могло быть и речи. На встрече обсуждались общие вопросы ситуации под Ленинградом и взаимодействие двух фронтов в предстоящей боевой операции, на подготовку к которой давалось два месяца. Она планировалась со всей серьезностью и должна была способствовать значительному улучшению ситуации в районе южнее Ладожского озера.

Для срыва готовящегося наступления противника и сковывания его сил Волховский и Ленинградский фронты должны были провести наступательные операции в направлении Мги. В основу замысла было положено, как это было в предыдущих боях, нанесение фронтальных ударов по флангам мгинско-синявинской группировки противника с целью ее окружения и уничтожения. Для выполнения этой задачи Волховский фронт привлекал 8-ю армию, перед которой оборонялись 290, 1, 5-я егерская горнострелковая, 69-я и 212-я пехотные дивизии. В резерве в районе Мги противник имел 58-ю пехотную дивизию, которая принимала активное участие в сражении под Любанью весной и летом 1942 г.

Главный удар наносила 8-я армия Волховского фронта из района Воронова на Славянку, поселок Михайловский и далее на Мгу — навстречу удару, наносимому с севера 67-й и 55-й армиями Ленинградского фронта. Вспомогательный удар планировалось нанести в направлении Карбусель, Турышкино с целью обеспечения левого фланга ударной группировки армии [489] .

Ближайшая задача армии заключалась в том, чтобы разгромить противника, обороняющегося в районе Тортолово, поселке Михайловский, поселке 1-й Эстонский, и выйти на рубеж Тортолово, Михайловский, река Мойка, Стасово, Карбусель. В дальнейшем армия должна была развивать наступление на Мгу, а частью сил — не менее двух дивизий и танковой бригады — на Синявино, навстречу наступающим с запада войскам 67-й армии Ленинградского фронта. В связи с необходимостью прорыва глубокой вражеской обороны войска 8-й армии тоже были построены в два эшелона. В первом — четыре стрелковые дивизии: 184, 378, 256 и 364-я. Каждая из них усиливалась танковым полком. Во втором эшелоне должны были наступать также четыре дивизии: 379, 239, 165 и 374-я и две танковые бригады. В резерв выделялись 286-я стрелковая дивизия и 58-я стрелковая бригада. Прорыв подготавливался на участке шириной почти в 14 км.

Наши войска превосходили противника в живой силе в 2,3 раза, в минометах — в 5,1 раза, в орудиях калибра 76 мм и выше — в 1,5 раза и в танках — в 3,4 раза [490] . Для прорыва обороны противника и решения стратегической задачи по разгрому мгинско-синявинской группировки сил было достаточно при условии, что дивизии отойдут от традиционных фронтальных атак и будут атаковать позиции противника штурмовыми группами с четко определенными задачами. Но, как показали последующие бои, этого не произошло.

На Ленинградском фронте подготовка к наступлению началась 11 июля. В этот день командующий фронтом Л. А. Говоров собрал руководящий состав штаба фронта. По указанию Ставки войскам надлежало в ближайшие дни начать активные боевые действия от 8-й ГЭС до Синявино включительно. Задача ставилась, по существу, тактическая: прорваться из болот через систему укрепленных позиций противника, занятых им на командных высотах у селений Мустолово, Келколово, Синявино, и выйти на линию Мгинского железнодорожного узла. Говоров возложил руководство операцией на командующего 67-й армией генерала М. П. Духанова. В свое подчинение тот принял от 2-й ударной армии 43-й стрелковый корпус генерал-майора А. И. Андреева, занявшего позиции на левом фланге участка наступления, а на правом — от берега Невы — вводился из резерва фронта 30-й гвардейский корпус генерал-майора Н. П. Симоняка.

У немцев на этом участке фронта находились три пехотные дивизии. И ближайший на этом направлении резерв противника насчитывал не менее пяти пехотных дивизий.

Сходящийся удар двух советских фронтов был нацелен на Мгу. Л. А. Говоров готовился ввести в бой весь свой накопленный за весну резерв. «Это были дивизии, сформированные в мае из стрелковых бригад, участвовавших в прорыве блокады и красноборских боях: 120-я дивизия полковника А. В. Батлукова, созданная из 11-й и 142-й стрелковых бригад, 124-я дивизия полковника М. Д. Панченко, в которую вошли части 56-й и 123-й бригад, и 196-я дивизия полковника Ратова» [491] , — вспоминал начальник инженерного управления Ленинградского фронта генерал Б. В. Бычевский.

При подготовке операции штабы фронта и армий уделяли особое внимание планированию артиллерийского наступления. Для этого принимались все меры к дополнительной разведке огневых средств врага, его дзотов и других сооружений не только на переднем крае, но и в глубине. Решено было с 17 июля начать разрушение дзотов и укреплений, то есть за пять дней до начала наступления. Чтобы пехоте меньше бежать под огнем противника, инженерными частями и пехотинцами были вырыты ходы сообщения и траншеи на расстоянии от 200 до 300 метров от переднего края противника.

22 июля в 6 часов 35 минут после сильной артиллерийской подготовки войска 8-й армии Волховского фронта перешли в наступление [492] . Воины дивизий первого эшелона, наступая в лоб на огневые позиции противника, ценой больших потерь в первые часы боя ворвались в траншеи противника. Но враг сразу начал контратаковать. Оказалось, что многие огневые точки врага не подавлены, резервы не уничтожены. Начались упорные бои. Часть советских танков и орудий сопровождения застряли в болотах и стали легкой мишенью для вражеской артиллерии. Многие из них были подбиты или утонули. Просчеты в подготовке операции сказались и на авиационном прикрытии наступающих дивизий. 29 июля над вражескими тылами появились самолеты дальнего действия. Они были в достатке снабжены бензином и бомбами. Удары с воздуха были нанесены на коммуникации противника, начиная с Мги и Ульяновки и кончая Лугой, Нарвой, Псковом. В течение пятнадцати дней летчики дальней авиации бомбили тылы противника, но это не повлияло на исход дела. Немецкая авиация опять господствовала в воздухе на переднем крае, активно действуя на участках прорыва. В наступающих советских частях с перебоями работала связь, командиры полков и батальонов боялись проявить самостоятельность и действовали с оглядкой на вышестоящих командиров. Все это связывало инициативу, приводило к неоправданным потерям, мешало решать тактические задачи в ходе боя. Потом всей неразберихе и неуспеху наступления была придумана оправдательная фраза: цель действий советских войск — перемалывание живой силы противника. Но перемалывалась и живая сила наступающих дивизий. На Волховском и Ленинградском фронтах ситуация была похожей: советские полки топтались перед передним краем обороны противника и не могли сделать ни шага вперед. «На двенадцатикилометровом участке наступления среди торфяных топей, вокруг высот, занятых немцами, батальоны и полки одной дивизии заменялись другими по нескольку раз; ходили в атаки, отражали контратаки и… практически все на одном месте. Ни Синявинская гряда в целом, ни Мустоловские и Келколовские высоты, ни Мгинский железнодорожный узел так и не были тогда взяты. Силы сторон постоянно уравновешивались, а местность и укрепленные позиции давали преимущество врагу» [493] , — так оценивал сражение генерал Б. В. Бычевский. Командующий Ленинградским фронтом Л. А. Говоров часто менял дивизии на участках наступления, чтобы сохранить их боеспособность в этих безрезультатных боях. Командиры дивизий, как отмечал в мемуарах Б. В. Бычевский, между собой называли это «поурочной системой Говорова» [494] . Любой отход от сложившейся системы приносил успех. Командир 106-го инженерного батальона майор И. И. Соломахин предложил атаковать ключевую высоту обороны немцев, отмеченную на картах как высота 43,3, силами трех рот ночью. Для этого потребовалось специальное одобрение командующего фронтом Л. А. Говорова. В результате боя, который произошел ночью 12 августа 1943 г., враг был выбит с высоты с минимальными потерями для наступающих. Было взято больше 100 пленных. Батальон понес потери во время контратаки немцев, когда полк 128-й стрелковой дивизии, который должен был поддержать инженерный батальон, не пришел в назначенное время. Уже на следующий день Военный совет Ленинградского фронта наградил командира 106-го инженерного батальона майора И. И. Соломахина орденом Суворова III степени № 49, всех командиров рот — орденами Красного Знамени. Там, где оборону противника не могли взломать дивизии, успех дела решил один инженерный батальон с инициативным командиром. «И. И. Соломахин — ленинградский инженер, в 30-е годы получил военную подготовку. В финскую войну он был призван в армию младшим лейтенантом, контужен в боях. В феврале 1940 г. снова призван в армию. В первые месяцы Великой Отечественной войны отличился при минировании дорог отступления от Луги до Пулкова-Дачного. Батальон саперов был переформирован, в сентябре 1941 г. стал моторизованным и отлично работал на всех участках Ленинградского фронта под командованием И. И. Соломахина. При освобождении Ленинградской области батальон стал „Кингисеппским“ и краснознаменным. Подполковник Соломахин в 1944 г. возглавил инженерную бригаду, которая отличилась при штурме Выборга. Полковник И. И. Соломахин до 1958 г. вел минное дело для студентов Ленинградского инженерно-строительного института, затем преподавал по специальности» [495] , — писал о геройском командире его товарищ А. М. Пасков.