Понимание, что он жив, пришло постепенно. Александр осторожно пошевелился — порезы мучительно саднили, но переломов не было. Он поправил чудом удержавшиеся на носу очки, огляделся и хрипло рассмеялся.

Никита сдержал обещание. Над головой тесно переплетались ветви стланика, укрытые толстым слоем снега; темно-зеленая хвоя на его фоне казалась почти черной. Землю устилал толстый ковер порыжелых иголок, лишь изредка перемежаемых небольшими сугробиками. Александр снова рассмеялся и принялся обламывать тонкие сухие веточки, складывая их в небольшой костерок. О дыме он не волновался: в такой буран враги его не заметят.

Глава 14. Платить должен чужак

Платить должен чужак

Обыск ничего не дал, и мужчины, заткнув разбитое окно двумя подушками, возвратились на кухню, разочарованные и злые. Нина с недовольным видом возилась у раковины — Тимур с легким смущением подумал, что она единственная считает нужным поддерживать хоть какой-то порядок и, похоже, моет посуду за всеми. Остальные бесцельно сидели за столом — стюардесса снова в подобии транса, Аля и Лиза — с отвращением поглядывая на довольного собой Барина. На отсутствие новостей не отреагировали — по большому счету, никто и не ждал, что безумный психиатр вернется. Нина выключила воду, обтерла руки и раздраженно отшвырнула полотенце.

— Ну, вот что, — сказала она. — Извините за мой французский, но от меня уже воняет, и я все-таки намерена помыться. Нормально помыться, а не раздеться, обрызгаться и одеться обратно.

— Одна не пойдешь, — сказал Тофик. Нина бросила на него раздраженный взгляд и обернулась к женщинам.

— Да, — пробормотала стюардесса, выйдя из транса. — Да, конечно. Погреюсь.

Она неуклюже встала, и Аля, вскочив, поддержала ее под локоть.

— Вы уверены? — спросила она. — Похоже, у вас температура... может, не стоит?

— Нет, мне надо согреться, — тупо повторила стюардесса.

Лешка вдруг замялся и заерзал, смущенный какой-то мыслью.

Похоже, мысль о несчастном водителе пришла не только в его голову.

— Девчонки, может, вы это... — промямлил Лешка, — в одной кабинке, а?

— Еще чего! — разозлилась Нина.

— Не, Леха дело говорит, — оживился Барин, нагло разглядывая всех троих по очереди, — помогите друг другу, мочалочками потрите...

— Хватит, — негромко сказал Тофик.

Женщины ушли. Лиза зевнула, попыталась примостить голову на отцовское плечо. Дмитрий, явно не сознавая, что делает, дернул рукой и отодвинулся — будто согнал муху. Лиза поспешно выпрямилась и уставилась в пространство, будто и не пыталась только что прислониться к отцу; ее губы мелко задрожали. Тимуру захотелось дать ее папаше по морде или хотя бы сказать пару ласковых. Не поможет, конечно, но вдруг полегчает. В памяти всплыл рассказ Вячеслава Ивановича, и Тимур взял себя в руки. Что бы он ни думал о Дмитрии — помочь Лизе он не может, если полезет — только испортит отношения с девочкой.

— А собака-то нассыт сейчас, — прервал молчание Барин. Шмель поскуливал и характерно приседал, переминаясь с лапы на лапу. Тимура охватила бессильная жалость.

— Я выведу, — сказал он. — Ствол дашь?

— Конечно, нет, — удивленно ответил Барин.

Стюардесса молча заперлась в душевой, и оттуда сразу донесся шум воды. Аля с Ниной переглянулись у единственной незанятой кабинки.

— Ну, уж нет, — невесело хохотнула Аля. — Безопасность безопасностью, но мыться вместе на двух квадратных метрах — это уже перебор. Давай ты первая, у меня живот крутит...

Нина пожала плечами и вошла в душевую.

Аля заперлась в кабинке туалета и с брезгливой гримаской присела на сомнительной чистоты унитаз. Шум воды напрягал, не давал расслабиться, будто скрывал что-то. Але показалось, что она слышит шаги, тихий треск. Что-то легко звякнуло. По ногам вдруг потянуло холодом. Не выдержав напряжения, Аля вскочила и быстро натянула штаны. Приложила ухо к двери кабинки. Теперь она действительно слышала тихие, крадущиеся шаги. Они приближались и вот — замерли напротив. Сквозь широкий зазор под дверью Аля увидела тень.

— Кто здесь? — спросила она. Голос звучал слабо и испуганно. Шум воды вроде бы стал тише — или ей чудится? — Нина? Анна?

Нет ответа. Тени под дверью были неподвижны, но Аля знала, что их отбрасывает живое существо. Живое... или ожившее. Перед внутренним взором встал Вова, голый, с пустыми глазами, с чудовищной дырой посреди живота, которую он пытается заткнуть окровавленными руками. Аля дышала часто, как загнанная; со лба скатилась крупная капля пота, проползла по виску, как мокрый палец, и скатилась к уголку рта. Аля машинально убрала ее языком. Соленый привкус во рту почему-то отрезвил ее. Аля задержала дыхание и рванула дверцу кабинки.