Буря неслась с востока. Клубящиеся черные тучи, как два крыла, охватывали горизонт. Внезапно поднявшийся шквальный ветер гнал тяжелые холодные волны, быстро украсившиеся гребнями и, срывая эту пену, бросал в спину пригнувшегося человека, правящего одинокой лодкой.

«Неосторожный… — казалось, свистел и насмехался ураган, кидая на лодку горы соленой воды и сталкивая этот ненадежный островок в провалы между волн. — Пропадешь!..»

Человек не успевал добраться до материка и выброситься на первый попавшийся песчаный пляж и теперь, закусив губы, правил в сторону архипелага, где на острых прибрежных камнях вскипали и опадали накатывающиеся волны. Хоть бы один проход между островов, защищенный от ветра, или узкая бухта! Но еще кое-как державшийся на отчаянно скрипящей и гнущейся мачте парус нес лодку вдоль сплошных каменных утесов и каменистых отмелей.

Кожа на ладонях уже была содрана мокрым шкотом в кровь, но боли пока почти не чувствовалось — морская вода притупляла ее. Эйлинала уже прокляла тот утренний час, когда, с сомнением поглядев на море, катящееся мелкими волнами под устойчивым, хотя и зябким северо-восточным ветром, снарядила свою лодку и отправилась на промысел. Девушку подгонял уменьшающийся с каждым днем запас продуктов, скоро закончится даже вяленая рыба, от которой уже тошнит, но которую все-таки можно было обменять на крупу.

Эйлинала с пожилой матерью и младшим братом, которому было одиннадцать, жила в одиноком домишке почти у самых дюн, которыми на востоке заканчиваются Великие Северные Пустоши. Дальше начинался океан. В дюнах гнездились мелкие птицы и водились дикие храны, способные питаться жесткой клочковатой травой. Когда отец и старший брат были живы, они даже иногда охотились на хранов, хотя мясо у них было жестким и малосъедобным. Два года назад обоих бурей, пришедшей с запада, унесло в море, а сильное течение, уходящее на восток, не дало им возможности вернуться обратно. Двадцатилетняя Эйлинала осталась единственной кормилицей семьи.

Когда прямо перед лодкой из-под пенного гребня вынырнула острая треугольная скала, больше похожая на обелиск, Эйлинала едва успела увернуться от падающей мачты и под хруст разваливающейся лодки полетела в бурлящую воду.

Очнувшись на узкой песчаной полоске между скал, куда она даже не помнила, как доплыла, девушка увидела над собой пялящихся на нее людей, увешанных оружием и отпускающих между собой грязные шуточки. Эйлинала поняла, что попала к пиратам, и закрыла глаза.

Беда пришла ночью. Халег уже давно собирался в свою комнату, чтобы немного почитать, а затем и лечь спать, но неясное предчувствие тревожило и не давало успокоиться. Он бродил по нижнему залу, стараясь собраться с мыслями, когда отец вытащил завибрировавший кристалл связи и поднес к уху. Слов его собеседника было не различить, но юноша увидел, что граф мрачнеет с каждой минутой. По его резким ответам виконт понял, что произошло нападение пиратов на один из поселков подопечной территории, но подробности были неясны. Халега затрясло, в душе начала закипать ненависть — после пиратского набега весной, во время которого пропала Лерика, этот был первым. Жители поселка тогда остались неотомщенными, пираты успели уйти задолго до прибытия графской дружины.

— Что случилось, отец?! — спросил юноша сразу же, как только разговор закончился.

— Пираты высадились во владениях барона ло’Дайли. По его оценке — до ста человек. Барон просит о помощи.

Ты поведешь дружину? — вспыхнули глаза Халега. — Можно я пойду с тобой?!

— Нет. Рыбаки, предупредившие барона, сообщили, что второй корабль направился дальше, в эту сторону. Я не могу оставить нашу землю без прикрытия. Пираты могут высадиться неподалеку в одном из двух наших береговых поселков.

В глазах юноши воодушевление сменилось негодованием.

— И ты позволишь им разграбить землю ло’Дайли?! Он же твой вассал, а ты знаешь, что при нем сейчас почти нет боеспособных мужчин, все ушли на лов в шхеры на неделю, не меньше!

— Знаю. Это мне и не дает покоя. Кто-то наверняка передал пиратам, где слабое место. А если я с дружиной уйду отсюда, чего пираты могут ожидать, то они нападут здесь. Арвит хорошо разбирается в делах, но командовать воинами он не сможет. Ты же знаешь!

Арвитом звали старшего из сыновей графа, он с годами стал хорошим помощником отцу в хозяйственных делах, но к военному делу душа у него не лежала. Хотя наставник гонял обоих братьев одинаково, но младший схватывал все на лету, а старший обучался только по необходимости. Мужчина должен уметь защитить себя и своих близких — это был неписаный закон здешних краев. Не то чтобы Арвит показал себя в командовании дружиной полной бездарью, но до отца ему было, как до неба. Халег это прекрасно понимал, как и то, что на сотника отец свою вотчину тоже оставлять не захочет. Но что же делать?! Время неумолимо летит!

— Отец! Дай мне хотя бы двадцать воинов, только опытных. Я поведу их!

— Ты?! — В голосе Сорейна слышалось неподдельное удивление. — Но…

Он, конечно, знал об успехах в военном мастерстве своего сына и втайне гордился этим. В конце концов, один сын прекрасно соображает в хозяйственных делах, второй в военных — чего еще надо отцу? Но чтобы командовать отрядом? Граф задумался.

— Ну что же ты, отец, дорога каждая минута! — Глаза Халега были похожи на небо в бурю, когда среди черного бушующего водоворота вспыхивают разряды молний.