Но не дала себе обидеться: сама служит и знает, что случиться может всякое. Не приехал, - значит, не смог. И до этого дня ее никто никогда не встречал здесь, так что добираться до дома одной - не привыкать. Может, оно и лучше, что не увидел ее Борис пыльной, помятой, пусть сейчас посмотрит...

Наверное, в самом деле не говори никогда под руку: не успела об этом подумать, в дверь в тот же миг позвонили, и она, не готовая к встрече, вначале даже села на диван, затем подхватилась, бросилась к зеркалу. Что же это она, даже волосы не высушила, ведь могла бы достать фен. А халат? Переодеваться или не надо? Как это будет выглядеть со стороны, что она встречает его в халате?

В дверь позвонили снова, на этот раз дольше, настойчивее, и она лишь перевязала пояс, запахнувшись в халат поглубже. Успела еще открыть духи, смочив ими руки, провести по волосам. Подбежала к двери. И тут силы оставили ее. Сердце колотилось так, что прерывало дыхание: а вот так ангелы умирают.

На площадке послышались шаги - неужели уходит? Конечно, если она так будет стоять, то дождется! Щелкнула замком - нарочито громко, чтобы услышал, остановился...

Распахнула дверь и замерла: вместо Бориса на ступеньках лестницы стоял Крижанаускас.

– Здравствуйте, Оксана Сергеевна.
– Сержант поднялся обратно на площадку.
– А я звоню, вроде нет вас.

– Здравствуй, Витаутас. Просто я только приехала...

– Да, мне старший лейтенант Ледогоров сказал, что вы приезжаете сегодня.

– А где он сам?

– Докладываю: старший лейтенант Ледогоров убыл к новому месту службы.

– К новому месту? Когда? Куда?

– Докладываю: в конце месяца. Перевели за один день к десантникам. Он попросил меня сообщить вам.

– Спасибо, - прислонилась к косяку Оксана. Перевели... И не говорил, что добивается этого, смолчал...

– Извините, Оксана Сергеевна, побегу.

– Зайди, гостинцев ребятам...

– Оксана Сергеевна, я в самоволке, времени нет.

– А письмо, записку?
– вдогонку спросила она, но сержант на ходу помотал головой.

Уехал... И ни строчки, ни слова, ни полслова. Крижанаускаса выбрал, зная, что тот - доложит. Доложил...

Оксана прошла в комнату, опустилась на диван. Вдруг почувствовала страшную усталость: все эти перелеты, сумки, жара свое дело, оказывается, делали. Но самая непомерная тяжесть - это от Бориса. Уехал... Неужели не мог подождать, отпроситься, в конце концов? Мир же не рушится, попросил бы хорошо - отпустили. А что, если не захотел отпрашиваться? Вдруг и тогда, в столовой, уже знал, что к концу месяца его в эскадроне не будет, что не встретит?.. Нет-нет, он так смотрел на нее! Почему же молчал, что собирается уходить к своим десантникам? Конечно, мужикам главное - дело, а офицерам еще и служба, погоны. Разве можно их променять на человека, который... который...

Оксана посмотрела на полураскрытые сумки - и как только довезла? Правда, надеялась, что Борис встретит. А он...

Встала, подошла к окну. На белой от пыли и солнца улице два черноголовых пацаненка собирали пыль в бумажные кульки и подбрасывали в воздух. Визжали под пыльным дождем и принимались за дело снова.

Четвертый год она видит и чувствует одно и то же. Надоело! Завтра же напишет рапорт на увольнение. Но прежде... прежде еще раз повидает Бориса. Прямо сегодня. Он не смог приехать, а вот она сможет. Ничего не станет ему говорить. Просто посмотрит, развернет своего Агрессора - и уедет. Но теперь уже навсегда.

Быстро, привычно переоделась в форму, опоясалась портупеей. Приложила ребро ладони к носу и звездочке на берете - сидит ровно. Порывшись в сумке, достала сапоги со шпорами - выпросила у наездниц в спортсекции в Ташкенте. Вот так она и предстанет перед Борисом. В лучшем виде. Пусть знает, кем не дорожит и кого теряет.

Вывела Агрессора на КПП без лишних расспросов - солдаты только поздравляли с возвращением, приученные к ее вечерним прогулкам. Если напрямую, через перевалы, то она до десантников доедет часа за три. Взвилась в седло. Ну, Агрессор, миленький, выручай. Извини, что тебе имя такое досталось, просто на твой год рождения выпала буква "А", а по орфографическому словарю дошли до слова "Агрессор". Кому-то "Адмирал", "Аврора", а тебе вот такое... Но ничего, не в имени дело. Были бы люди такие же красивые, как лошади, каким прекрасным был бы тогда мир. И еще извини, что ни кусочка сахара, ни корочки хлеба не захватила, просто выбит из колеи хозяин. Мы потом мое возвращение отметим особо. А сегодня надо пройти долгий путь. Выручи, дружок...

Ходко шел Агрессор, застоявшийся в стойле и соскучившийся по хозяйке. Оксана несколько раз наклонялась, припадала к конской шее, выражая ему свою признательность и одновременно жалуясь на свою судьбу, невнимание к себе. Хотя, казалось, ей ли обижаться на это. Верь эскадрон глаза просматривал, когда она садилась на лошадь - и женатые, и холостые. В городе тоже узнавали - эта та самая, которая в кавалерии служит. И льстило, и надоедливо было, но чтобы самой глаза таращить... Чем же привлек к себе Ледогоров? Или существует, как пишут в книгах, настрой на одну волну, и, когда пересекаются два человеческих импульса, уже бесполезно что-либо делать? Импульсы соединяются и зовут, тянут людей в одну точку, создавая вокруг них свой ореол, свой мир...

И хотя после первой встречи косились они друг на друга за обоюдные "любезности", пути и взгляды их пересекались все чаще и чаще. И уже научились разговаривать выражением глаз, и руки, для всех вроде случайно, касались друг друга - зрели, зрели "антоновки" для Бориса. Но потом к сожалению, произошел тот дурацкий разговор перед Новым годом в кабинете комэска...

– Что ж это такое получается, Оксана Сергеевна?
– будто бы тревожно, но с нужной долей шутливости спросил комэск.
– Три с половиной года все ждали, кому вы позволите восхищаться вами, надеялись, понимаете ли, а тут появляется десантник и уводит вас из-под носа всего эскадрона, заставляет таять нашу неприступную крепость прямо на глазах.