Шрифт:
И, запахнув халатик, Фанни приветствовала Дору.
— Ну, вот, вот, и живенько. Дорочка, ну как вы там? Довольны квартирой? С видажем?
Через минуту она предоставила свое тело привычным рукам Доры. Но языка унять не могла.
— А как ваш знаменитый Рафаил? Чудесный мальчик. Против него нельзя устоять. Он зимою обобрал в Ницце всех знакомых дамочек и меня на какой-то там прыют монастырский… Я вас даже бранила тогда, что вы его в семинарию готовите, он еще всех архиереев знал…
Дора объяснила, что Рафаил уже в Лицее и до семинарии далеко.
— И вообще все теперь по-другому. От того русского дома, где мы жили, ничего не осталось. Я сейчас проходила и видела. Его разрушают и строят новый.
— Помню, помню… еще к вам ходил такой старичок монах, с седой бородой. Вроде Knechtruprecht'a [87] . Ах, Рафочка, значит, в Лицее… Хорошо, но и хлопотно. Начнется теперь эта зубровка…
«Генерал бы поправил», — думала Дора, массируя спину. Но ничего не сказала. Из-за полнеющей спины Фанни все в тех же видениях, куда погрузилась, идя сюда, с ясностью ВДРУГ увидала она белую бороду Мельхиседека. Нечто тихое и сребристое, почти с физической убедительностью прошло по ней. Представилось, что в метро, во втором классе он сидит сейчас, и подземный поезд его мчит. Мельхиседек неподвижен, недвижно смотрит на белый свет электрической лампочки. Может быть, молится? «Странные люди, очень странные…».
87
Рождественского Деда Мороза (нем.)
— Дорочка, — сказала Фанни, когда сеанс кончился. — Я чувствую, что вы сегодня задумчивы. Что такое? Плохо с деньгами? Если нужно, я могу дать вперед.
Дора поблагодарила и отказалась.
_____________9 дек. 1931–9 дек. 1933