Шрифт:
«...Ну, старлей, теперь-то мы выгребем! – подумал старшина, взбираясь на плот. – Теперь нам только грести помаленьку!..»
На «палубе» Сергей обнаружил тот прорезиненный мешок, в котором они оставляли все свое подводное снаряжение, – «гандон»-укупорку. Только теперь в нем было не только снаряжение для двоих боплов, но еще и самое необходимое – два ИПП, несколько банок с консервами, пара пачек галет, спички, по четыре магазина к «калашам» и «АПСам», и четыре гранаты «Ф-1», как самый последний «аргумент». Эти мужики позаботились о своих друзьях как могли – об их жизни, если им повезет, и об их смерти, если удача все-таки отвернется...
Прикладывая неимоверные, как ему казалось, усилия, Сергей протащил все же плот из-под «свода» на гладь озера и уже через несколько минут причалил к тому месту, где у самой кромки воды на носилках лежал Атас.
Он обмыл лицо и грудь командира прохладной водой, и Виктор пришел в сознание.
– Ну, что, старшина? Мы дошли? – прохрипел он.
– Дошли до воды, Витюха... Теперь поплывем...
– Хорошо...
Это было последнее, что услышал тогда от старлея Сергей, – Караулов опять потерял сознание и начал бредить...
20 октября, перед рассветом, 4.00 АМ
...Чтобы рассказать о тех мытарствах, которые пришлось пережить Сереге Губочкину в последующие трое суток, не хватит никакой книги!..
Не особенно доверяя скорости течения Кунене, он греб «веслами». С вечера до самого утра, по 7—8 часов... А на день причаливал к северному берегу и отдыхал... Он даже обнаружил однажды «дневку» своей группы утром 18 октября – видимо, шел в том же «ритме вальса»...
Как их не съели крокодилы на вторую ночь этого «дрейфа», одному богу известно!.. Но Сергею пришлось отразить четыре атаки!!! Четыре!.. Благо теперь у него был запас и в оружии, и в боеприпасах... Двоих рептилий, Сергей это видел наверняка, он успокоил «гвоздями» из своего «АПСа» навсегда...
Как их не обнаружили посты юаровских десантников, которые стояли вдоль реки и Барракуда видел их костры на южном берегу, тоже навсегда останется загадкой...
Как ему, к тому моменту совершенно обессилевшему, обожженному солнцем, хватило воли продолжать грести дальше... Это вообще осталось за гранью понимания всех тех, кто знал об операции «Волна»!..
А уж как ему, простому старшине-«срочнику», без каких-либо медицинских знаний, удалось не дать умереть старлею Караулову, было вообще за гранью фантастики!..
...В 1.30 20 октября Барракуда выгреб наконец-то из устья Кунене и начал медленно удаляться от побережья ставшей такой ненавистной Анголы в Атлантический океан.
«...Полмили!.. Всего полмили, Серый! – уговаривал он себя, медленно ворочая „веслами“. – Держись, братка!.. Совсем немного осталось... Ты молодец, бопл, – ты успел к сроку!.. Теперь греби! Греби, мать твою!..»
Легко сказать...
Начинался прилив, не такой мощный, конечно, как это бывает в других местах, но... Серега махал своими «веслами», а плот практически стоял на месте...
«...Ну!!! Ну же!!! Плыви, падла!..»
И волн-то особенных не было, так, легкая качка, но все его усилия сводило на нет течение, которое сносило плот обратно к побережью... Обратно к тому аду, из которого они, казалось, сумели вырваться...
– А-а! А-а! А-а! А-а! – Теперь весла его плота превратились в пропеллеры, молотившие воды Атлантики. – Сука! Сука! Сука! Сука! А-а! А-а! А-а! А-а!..
Но усилия Сереги были тщетны...
И он запел!.. Запел, теряя надежду... Запел, заорал во все горло от отчаяния! Так, как не пел до этого никогда:
...Ты помнишь, как все начиналось?Все было впервые и вновь.Как строили лодки и лодки звались:«Вера», «Надежда», «Любовь».Как дружно рубили канатыИ вдаль уходила земля,И волны нам пели, и каждый пятый,Как правило, был у руля...Я пью до дна!За тех, кто в море,За тех, кого любит волна,За тех, кому повезет!И если цель однаИ в радости, и в горе,То тот, кто не струсилИ весел не бросил,Тот землю свою найдет!Напрасно нас бури пугали —Вам скажет любой моряк,Что бури бояться вам стоит едва ли,В сущности, буря – пустяк.В буре лишь крепче руки,И парус поможет, и киль.Гораздо трудней не свихнуться со скукиИ выдержать полный штиль!..Я пью до дна!За тех, кто в море,За тех, кого любит волна,За тех, кому повезет!.....Он орал эту новую песню, успевшую стать «гимном всех моряков», во все горло и греб... Греб что было сил!.. Постепенно удаляясь от побережья на считаные, едва заметные метры... Греб навстречу океанскому приливу, навстречу неизвестности!.. Барракуда греб навстречу жизни...
И его услышали...
По плоту с берега ударил пулемет...
– Та-та-та-та-та-та! – зло пролаяло оружие.
– Буль-буль-буль-буль-буль-буль! – взметнулись фонтанчики воды метрах в 7—8 от плота.
Стреляли наверняка наугад, на звук голоса, но стрелял мастер своего дела, потому что его и плот с беглецами разделяли уже около трехсот метров черной океанской воды и такой же черной, непроглядной ночи.