Женщина, сомневаясь, бросила взгляд на труп паломницы, но все же, решившись, ухватилась за ладонь Инги и поднялась на ноги.

– Я хорошо знаю английский, – с небольшим прибалтийским акцентом, слегка растягивая слова, произнесла она, – и все слышала. Вы станете частью этой веры, одной из них.

– Быстрее рак на горе свистнет, – улыбнулась она, – их я буду убивать, где увижу. Они сожгли мою мать.

– Все меняется, – неопределенно произнесла женщина. – Меня зовут Марта, вы не могли бы мне объяснить, где я нахожусь.

– Жаль, взрывчатки маловато, – забравшись в БТР, посетовал Игорь, – я бы этот собор на куски разнес.

– Варвар, – возмутилась Марта, – как вам не стыдно, а все наследие Комисаров в пыльных шлемах, как в двадцатых церкви взрывали, так и взрываете.

От такого напора Игорь даже растерялся, а вот Ксюша тут же воспаряла, ее либеральные взгляды подержал более взрослый и опытный человек. Но тут не выдержал Всеволод, охрипшее горло мешало говорить, но он все-таки высказался.

– Хватит, если это храм божий, то я папа римский, – взорвался Бур. – Марта, этот собор никогда не был обиталищем бога, тот рогатый у них бог, какие жертвы ему приносят и как вы, видели лучше нас. Сколько, вы говорите, вас было? Семеро? А в живых остались только вы? Лучшего комментария не надо. И если бы мы располагали грузовиком взрывчатки, я бы собственноручно подорвал эту церквушку. Я не против бога, я не люблю религию за создание рабского общества, и я ненавижу подобные религии. Забудьте о ваших общечеловеческих ценностях, мне хватает придурочной Ксюши, которая начинает верещать, не троньте зверушку, которая вот-вот сожрет ее.

– А теперь я продолжу. Вы находитесь в совершенно другом мире, здесь нет никакого закона, здесь людей живьем сжигают на кострах, а мясо кидают в толпу, которая дерется между собой за каждый кусок. Забудьте о правах человека, кстати, о своих правах забудьте в первую очередь, хотите, идти с нами, придется поступиться частью свободы, признать мое главенство и выполнять мои приказы. Ксюша, тебя, кстати, это тоже касается, мне порядком надоели твои выходки и безделье. Остальные работают в поте лица, одна ты вся такая либеральная ни хрена не делаешь. Так вот больше этого не будет. А если решишь, что твои взгляды важнее, то, думаю, ты сможешь найти людей, которые их оценят, скорее всего, сейчас они находятся все в одном месте, вернее, в двух. Первое место – рабский загон инквизиторов, второе – пыточные подвалы паладинов. Все, кто не смогли смириться с новой реальностью, оказались там, и ты окажешься, если не поймешь, что ведешь себя неправильно. Так, с этой частью я закончил. – Всеволод перевел дух. – Теперь к вам, Марта. Все, что я сказал Ксении, относится и к вам. Я готов слушать советы, но советы разумные, мои приказы не обсуждаются, все, кто сидят в этом БТРе, знают, я никого не держу, все свободны. И теперь вам предстоит принять решение: с нами вы или нет. Если нет, мы дадим вам немного продуктов, а если захотите оружие и боеприпасы, и идите куда хотите. Но если решите остаться, эта проповедь о жидах коммунистах христопродавцах была последней. Вам все ясно?

– Вы не оставляете мне выбора, – нехотя, произнесла женщина.

– Неправда, выбор я вам предоставил, – отрезал Всеволод. – Знаете, вы мне напоминаете белого путешественника из байки про каннибалов. Спасли они его, позвали на обед, в меню враг из другого племени, белый стал возмущаться и говорить им, что они не правы. В итоге его сожрали.

– К чему вы это? – спросила Марта.

– К тому, что если попал к каннибалам, сиди и ни чирикай, это их общество, и если будешь сильно настаивать, тебя сожрут.

– Я поняла, – опустив глаза, ответила женщина. – Вы страшный человек.

– Я хороший человек, – парировал Всеволод. – Мы держимся вместе и отвечаем друг за друга, я спас жизнь этим людям, они спасли мне. Вот такая круговая порука, причем, спасли они ее мне не потому, что за ними должок был, а потому, что мы команда. И они все, вернее, почти все, – Бур скользнул взглядом по спине Ксении, – хотят, чтобы я и дальше руководил ими. – Всеволод почти охрип.

– Все, Бур, достаточно, она поняла. Помолчи, тебе сейчас вредно разговаривать.

Всеволод только кивнул, говорить с поврежденным горлом пламенные речи было, действительно, трудно и больно.

– Марта, как давно вы здесь? – спросил профессор, его до сих пор интересовали последствия начатого им эксперимента, который превратился в апокалипсис для двух миров.

– Я жила в Талине и работала медицинской сестрой в больнице, за последнюю неделю мир обезумел, природные катастрофы следовали одна за другой, посреди полей, дорог, городов из ниоткуда появлялись дома, на третий день с Балтики пришла гигантская волна, захлестнувшая город. Погибло больше ста тысяч человек. Затем словно кто-то решил, что цунами свою задачу не выполнило, произошло землетрясение, город фактически перестал существовать. И это было не только у нас, такие события продолжались по всей земле, вчера я разбирала завалы на месте дома, где жила моя младшая сестра. Мощный толчок сбросил меня с бетонной плиты на груду битого камня и, прежде чем я потеряла сознание, я увидела, как по земле катится волна пламени.

– По земле, на которой лежали вы, или по Земле, как название планеты? – уточнил профессор.

– Планеты, – прояснила ситуацию женщина. – Я поняла, что это конец мира, судный день. Не знаю, как я увидела это событие, мне показалось, что я уже мертва и моя душа смотрит, как гибнет в адском пламени мир. Это наказание за наши грехи, чаша переполнена, и господь послал ангела с пылающим мечом, дабы покарать нас. Мы все прокляты. – Она бросила взгляд на внимательно слушающего Всеволода, который вполне спокойно отнесся к метафоре об адском огне, проклятии и ангелах с пылающими мечами. Было совершенно ясно, что баба просто поехала башкой на религиозной почве.

– А потом я очнулась неподалеку от этого храма. Сначала я решила, что столь величественное сооружение – райские врата, но ошиблась.

– Архангела Петра не нашлось, – хрипло пошутил Всеволод, – зато нашелся черт, распятый на кресте.

– Не шутите, молодой человек, тем более такими вещами, – начала отповедь Марта.

– А я и не шучу, – огрызнулся Всеволод, – вы в аду, как и все мы. Продолжайте, пожалуйста, а то мы до утра будем вас слушать.