И правда, стебли всех орхидей стояли строго вертикально.

— Теперь он работает только для вас?

Он не работает, он играет.

— Видишь? — спросил он, указывая на зеркальца. — Я орхидея.

Он был грязный и, казалось, даже слегка заплесневел: ничего общего с орхидеями. Марко определенно не принадлежал к тем мужчинам, которых я бы пригласила в свой дом, но звук его гобоя был весьма мелодичен.

— Посмотрите-ка на себя. Вы и сами наклоняетесь вправо, только чтобы лучше слышать его.

Я немедленно выпрямилась.

— Это что-то вроде магии. Он заставляет людей наклоняться к нему. Странное волшебство, я никогда не могла понять, для чего оно предназначено.

— Вы тоже едете в Мексику? — спросила я Сонали.

По какой-то непонятной причине я вдруг почувствовала, что люблю ее. Она меня очаровала, мне захотелось обнять ее и защитить.

— Видишь, что она делает с людьми. — Армандо пристально смотрел на меня. — Такие чувства, как ты сейчас, я испытываю постоянно. Каждую секунду, каждый день.

— Вы едете в Мексику?

— Нет, нет, все девять растений нужны для Эрнесто. Мои орхидеи здесь, со мной.

Сонали обняла Армандо.

— Почему вы продолжаете обзывать его? Это обидно.

— Я называю его Эрнесто, когда он мужчина,

и Армандо — когда нет.

— Разве он не всегда мужчина?

— Он вряд ли теперь вообще мужчина. — Она вздохнула.

— Не вздыхай, Сонали. Она подумает, что мы не занимаемся любовью.

— Я этого не говорила.

— Но ты это подразумевала.

— Армандо больше, чем обыкновенный человек. Но тем не менее иногда он обычный мужчина.

— Ну, давай уже, оставь Лилу в покое. Ей надо идти домой и решать, едет она со мной в Мексику или нет. Ведь, конечно, выбор за ней.

— Безусловно.

— Дорогая, не хотите ли напоследок выпить чая из цветков календулы?

— Нет, спасибо, Сонали.

— Ну, тогда… — Она зачерпнула из вазы горсть цветков. — Возьмите с собой. Перед сном оборвите головки со стеблей, измельчите их, растолките в мелкий порошок и рассыпьте под кроватью. Цветы календулы приносят вещие сны. Может, они помогут вам решить, ехать с моим мужем в Мексику или нет.

— Вы ведь понимаете, в чем причина моей нерешительности. Я его практически не знаю.

— Да. И я тоже. Кроме того, всегда полезно все тщательно обдумать. Но не ошибитесь. — Слова ее внезапно прозвучали вполне серьезно. — Приняв решение, надо перестать сомневаться и идти к цели без сожаления и колебаний.

— Сожаления бывают у всех.

— Нет. Сожаления бывают только у людей, которые верят, что могли сделать что-либо иначе. Если хорошенько все обдумать, а потом действовать, не о чем будет жалеть, потому что вы будете точно знать, что это ваш сознательный выбор.

Я обняла Сонали на прощание и направилась к двери. Она помахала мне вслед и сделала это так же, как Армандо, только еще более противно, настолько отталкивающе, что меня чуть не вырвало.

— Ванная вон там, дорогая. — Она показала большим пальцем куда-то назад.

Я не могла больше смотреть на ее пальцы, поэтому отвернулась и отправилась домой.

Великий и таинственный народ олмеки является одной из первых древних культур Центральной Америки, той самой древнейшей культурой, которая, будучи первой, была лишена преемственности и не имела возможности воспринимать что-либо извне и чьи представители заявляли, что произошли непосредственно от черного ягуара. Они полагали, что наиболее совершенное живое существо должно обладать интеллектом человека и физической силой и одухотворенностью ягуара. Именно там родилась традиция оставлять детей в обществе детенышей ягуаров, чтобы они смогли научиться секретам их мистицизма, включая способность оставаться невидимыми и неслышимыми. Поскольку олмеки исчезли бесследно, возможно, они добились в этом успеха.

Когда я вернулась домой, Коди сидел на ступеньках у моего подъезда.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — бубнил он, пока я открывала дверь.

— Знаю.

— Но все равно я считаю, что это классно.

— Знаю.

В квартире он сразу плюхнулся на белую виниловую кушетку и раскурил косячок с марихуаной. Заправил за уши свои светлые серебристые волосы и положил ноги на низкий полукруглый кофейный столик.

— Те самые пинетки? — спросила я, поглядев на белые губчатые подошвы.

— Они удобные. Ты ведь знаешь, я за комфорт.

Я села на стул из «Икеи» в стиле псевдоадирондэк, белый, с подушками цвета средиземноморской лазури, и начала методично обрывать подаренные мне цветки календулы со стебля, складывая их в кучку на пол около кровати.

— Что ты творишь?

— Предполагается, что благодаря им я увижу вещие сны. Жена Армандо сказала, они помогут мне решить, ехать в Мексику или нет. Не помешало бы подстраховаться.

Коди опять затянулся травкой и, не выдыхая, сказал: