— Давай.

Эксли включил радио на полную мощность. Несмотря на сильные помехи, звук барабанов заставлял вибрировать стены, и лачуга прямо-таки затряслась, заходила ходуном, как при землетрясении. Я вцепилась в подлокотники своего кресла

— Сейчас вернусь! — прокричал он — Надо пойти и поправить антенну, чтобы устранить помехи.

В ту же секунду, как только он вышел за дверь, я вскочила и схватила ландыш. Стоило мне прикоснуться к растению, как гремучая змея издала ужасно громкое шипение, словно тысячи мелких рыбешек бросили в кипящее масло.

— Поставь ландыш, Лила.

Я не двинулась с места.

— Я только хотела понюхать. — Я стояла к нему спиной.

— Ну, теперь понюхала. Поставь его на место.

Повернувшись к нему, я увидела, что гремучка перегородила дверь. Я поставила ландыш на стол и вдруг осознала, что у меня очень немного шансов выбраться из этого дома живой.

Эксли, словно ничего не произошло, отрегулировал настройку на старом радио.

— Давно надо было это сделать. Так ведь намного лучше.

— Да намного.

Он протянул ко мне руку.

Я глубоко вдохнула, представила Диего прежним, взяла его за руку, ту самую, с длинными грязными ногтями.

Под громкую без помех музыку змея заелозила туда-сюда по грязному полу. Она двигалась из одного угла хижины в другой все быстрее и быстрее, приходя в сильное возбуждение. Мы с Эксли стояли в углу лачуги, держась за руки, как некая странная пародия на двух подростков в танцевальном классе.

— Она будет раскачиваться, пока не поймет, что хижина для нее слишком мала и что двигаться некуда, кроме как вверх, — прошептал мне Эксли. — Тогда она начнет подниматься, пока не вытянется во всю свою длину, и начнет танцевать, как индийская танцовщица, исполняющая танец живота. Это единственная радость, которую она мне доставляет.

В полном соответствии с описанием Эксли гремучая змея поднялась до потолка хижины. Она раскачивала тело туда-сюда, поднимала свою гремучку и трясла, словно бубен, точно в такт барабанам.

Эксли отпустил мою руку. Он начал вторить движениям змеи, волнообразно изгибая свое тело, как ленту, и издавая странные шипящие звуки. Заплесневевшая лачуга раскачивалась от барабанного грохота, и танцующий Эксли с длинными ногтями и разлетающимися белыми волосами гипнотизировал меня.

Как робот, я подошла к ним, уставившись прямо перед собой в никуда, и присоединилась к Эксли и змее в их танце.

Эксли сопел, как собака. Он положил руки мне на плечи, уткнулся лицом в подключичную ямку, страстно вдыхая запах моей кожи. Он обнюхивал меня шумно, как животное. Под звуки барабанов и гремучки мы все втроем танцевали, словно занимались этим с рождения.

Где-то в глубине сознания я помнила, что гремучая змея мастер гипноза. Она — профессионал, который звуками своей погремушки в одно мгновение доводит жертву до состояния ребенка. Эта мысль пронзила меня как молния. Так быстро я еще никогда не зависала и не входила в транс.

— Останься со мной, Лила. Твой запах прекраснее, чем у ландыша.

Я едва помнила, зачем мне нужен ландыш. Я так расслабилась в объятиях Эксли, что почти заснула на его тощем костистом плече, и в этот момент услышала голос. Громкий, он словно исходил из моей головы:

— Просыпайся, Лила. Проснись! Не спи!

Это был голос Армандо. Я открыла глаза, словно меня окатили холодной водой, и была потрясена, обнаружив себя в объятиях Эксли.

— Соблазни его. Делай это прямо сейчас.

— Не слушай Армандо. — Эксли как будто мог слышать его. — Армандо лжец. У него есть девять растений. У него всегда были все девять растений.

Я пыталась развеять туман, которым обволакивал меня Эксли. Он все еще обнимал меня, прижавшись лицом к груди, и, как сумасшедший, нюхал, фыркая, духи Лурдес Пинто.

— Не понимаю. Что ты сказал об Армандо и растениях?

— Подумай сама, Лила. Подумай об исключительной ценности этих растений. Их способности приносить все, чего только человек может пожелать в жизни. Если бы у тебя были все девять растений в собственной прачечной, неужели ты бы не взяла от каждого растения черенок, десять черенков, сотню черенков? И неужели бы ты не размножила их, посадив где-нибудь? В каком-нибудь потайном месте? Просто на всякий случай?

Я была поражена. Конечно, ведь Армандо мог взять черенки от растений. Он был бы глуп, если бы не сделал этого, а он весьма смышленый человек. Как я могла это упустить?

— Он пытается тебя одурачить, Лила, — произнес Армандо. — Сосредоточься на Диего. Тебе надо достать ландыш для Диего, иначе он умрет. Это единственное, о чем ты должна думать.

— Почему я здесь? — спросила я Эксли. — Если у него есть все девять растений, тогда зачем я здесь?

— Не знаю. Но не для того, чтобы достать девять растений.