«Летят самолёты и танки горят…»

Итальянцы, как выяснилось, тоже сдаваться не привыкли.

«Buongiorno Italia che non si spaventa…». Барабанные перепонки чуть не лопнули.

Ах так? Ещё посмотрим, кто кого!

«Атас!!! Эй веселей, рабочий класс!..». С такой громкостью это уже была не песня, а звуковое оружие массового поражения.

В доме соседей тоже переменили мелодию. Поставили другую песню того же исполнителя — «Se Mi Ami».

«Dai che si va, diamo un calcio alla citta…» — разразился проигрыватель, грозя лишить слуха всех, кто находился в радиусе мили.

Понятно. Это не метод. Нужен другой подход. А то чего доброго кто-нибудь пожалуется в полицию, тогда Вике несдобровать. Что ж, если победы не видать, то надо добиться хотя бы ничьей. Где же эта песня?.. Запись точно была на компьютере… А, вот!

«Una mattina mi son svegliato… — зазвучало из динамиков, надрывающихся в полную силу. — o bella, ciao! bella, ciao! bella, ciao, ciao, ciao! Una mattina mi son svegliato… — уже можно было немного сбавить громкость, так как соседи тоже уменьшили звук. Прислушивались. — …ed ho trovato l’invasor».

«Белла Чао». Эту песню в СССР и России называли ещё «Песней итальянских партизан». А самым замечательным было то, что в данном варианте есть слова и на итальянском, и на русском языках. Трудно придумать лучший первый шаг к примирению.

К тому времени, когда началась русскоязычная часть песни, музыка в доме итальянцев затихла.

«Прощай родная, вернусь не скоро, о белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао… — раздавался сильный и глубокий голос Магомаева, которым Вика не переставала восхищаться. — Я на рассвете уйду с отрядом Гарибальдийских партизан…».

…Придя домой, Марк не обнаружил квартирантки, зато нашёл записку. «Ушла к соседям-итальянцам. Не волнуйся. Вика.».

Не волноваться? Она просит не волноваться?! Да напиши Вика «Я решила поплавать в бассейне с крокодилами», Марк и то испугался бы меньше. Во что опять вляпалась Загрызалова?! Неужели поскандалила с итальянцами, пошла разбираться?.. Нет, Виктория, конечно, за себя может постоять, но их же там много! Численный перевес…

Ихтиолог, не медля, отправился на выручку. Он готов был прорываться с боем в дом соседей «справа» и вытащить оттуда Вику, даже если придётся кого-нибудь взять в заложники.

К удивлению Марка, биться не пришлось. Парня беспрепятственно пропустили внутрь, на превосходном английском уточнив — он ли брат Виктории Загрызаловой.

— Да, я, — подтвердил обескураженный блондин.

Его приняли едва ли не с распростёртыми объятиями: похлопали по плечу и любезно-прелюбезно препроводили в главную комнату. Там стоял огромный стол, уставленный всевозможными мясными блюдами, салатами, пирожными, вином и шампанским. Здесь угощалось человек двадцать, не меньше. А посредине всей этой братии Марк, совершенно неожиданно для себя, углядел Вику. Загрызалова сидела в обнимку с пожилой итальянкой (той самой, что любила шипеть на Дантона и его гостей), и обе они, при поддержке близсидящих гостей нараспев декламировали:

— О белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао!!!

Увидев ихтиолога, Виктория обрадовано помахала рукой.

— Марк, здорово, что ты пришёл! У сеньоры Паолины Гельтруде День Рождения!

Сеньорой Паолиной Гельтруде оказалась опять-таки та самая бабуля.

Двое крепких ребят подхватили Марка под руки и усадили за стол, налив бокал вина. Ихтиолог был шокирован, как монашка в публичном доме. Но самым большим сюрпризом стало то, что Фавароло (жители дома), как выяснилось, были никакими не мафиози, а вполне дружелюбными и законопослушными гражданами. Спустя десять минут Марк уже не понимал, как мог раньше их недолюбливать, а через полчаса недоумевал — как вообще кто-то может враждовать с этими приятнейшими людьми?..

Нельзя сказать, что с тех пор семейство Фавароло с Марком и Викой сделались лучшими друзьями, но отношения между двумя домами заметно потеплели. Общение улучшилось настолько, что Паолина Гельтруде стала здороваться с Загрызаловой и Дантоном, причём нередко сопровождала сие действие искренней улыбкой. Остальные Фавароло тоже показали себя как чрезвычайно приветливые люди. Теперь они частенько переговаривались с соседями «слева» через ограду или по пути, если куда-то шли вместе, например, в магазин.

Глядя на всё это, миссис Димсдейл решила, что Виктория и итальянцев завербовала в коммунистическую партию. Мэри Хоуп не знала, что предпринять. Она даже пробовала обратиться в полицию. Там женщину внимательно выслушали, пообещали принять меры, попросили не распространяться о происходящем и сохранять спокойствие, а после ухода дамы долго посмеивались. Один сознательный полицейский всё же зашёл в дом Дантона.

Марк тогда был на работе, так что Вике пришлось полностью принять удар на себя. Положение упрощалось тем, что сам сержант чувствовал себя глупо и мечтал побыстрее со всем этим покончить.