Дюбретон покосился на Дюко:

– Боюсь, вы упустили La Aguja, Дюко. Я пригласил ее присоединиться к нам, но она отказалась, сославшись на усталость.

Дюко с той же улыбкой повернулся в Шарпу и сделал непристойный жест: он сложил большой и указательный палец левой руки кольцом и несколько раз продел сквозь него указательный палец правой.

– La Aguja, правильно? Иголка. А мы знаем, что делать с иголками – в них надо кое-что вдеть.

Палаш вылетел из ножен с такой скоростью, что Дюбретон, ухвативший Шарпа за локоть, не успел остановить его. В пламени свечей блеснула сталь, Шарп перегнулся через стол, и острие клинка застыло в дюйме от переносицы Дюко.

– Не изволите ли повторить, майор?

Все присутствующие застыли, только сэр Огастес взвизгнул:

– Шарп!

Дюко не шевелился, лишь чуть ниже покрытой оспинами щеки забилась на горле синяя жилка.

– Она подлый враг Франции.

– Я спросил, не изволите ли вы повторить свое утверждение, майор? Или дадите мне удовлетворение другим способом.

Дюко улыбнулся:

– Вы глупец, майор Шарп, если считаете, что я буду драться с вами на дуэли.

– В таком случае, вы вдвойне глупец, затевая ее. Я жду извинений.

Дюбретон быстро сказал что-то по-французски: насколько понял Шарп, он приказал Дюко извиниться. Тот пожал плечами и обернулся к Шарпу.

– Я не знаю настолько грубых слов, что могли бы обидеть La Aguja, но чтобы не оскорблять вас, месье, я объявляю вам, что сожалею, – сказано это было неохотно и с явным пренебрежением.

Шарп усмехнулся: извинения были неподобающими и недостаточными. Он резко взмахнул клинком. Дюко не успел отшатнуться: лезвие задело его бровь и сбросило с носа очки. Он потянулся было за ними, но остановился: путь ему преградил палаш.

– Как видишь меня, Дюко?

Дюко пожал плечами, близоруко щурясь: без двух толстых линз он был совершенно беззащитен.

– Я же принес вам извинения, месье.

– Трудно вдеть что-то в иголку, когда ты подслеповат, Дюко, – тяжелый клинок ударил точно в центр линзы, разбив ее на сотню осколков. – Запомни это, мой враг, – вторую линзу постигла судьба первой. Потом Шарп сделал шаг назад и вложил палаш в ножны.

– Шарп! – неверяще уставился на разбитые очки Фартингдейл: у Дюко уйдет не меньше пары недель, чтобы найти замену.

– Браво, сэр! – воскликнул в стельку пьяный Гарри Прайс. Даже французские офицеры, не скрывая неприязни к Дюко, улыбались Шарпу и стучали кулаками по столу в знак поддержки.

Дюбретон прошел к своему стулу, мельком взглянув на пораженного сэра Огастеса.

– Майор Шарп выступил в роли сдерживающего начала, сэр Огастес. Я должен принести свои извинения за то, что один из офицеров, находящихся под моей командой, оказался пьян и несдержан.

Дюко побагровел от ярости – его оскорбили дважды: утверждением, что он пьян, хотя он совершенно трезв, и утверждением, что он находится под командой Дюбретона, что в равной степени неправда. Это опасный человек, и Шарп понимал, что в будущем эта вражда может принести ему немало неприятностей.

Дюбретон сел, стряхнул пепел с сигары в тарелку и снова повернулся к Фартингдейлу:

– Вы приняли решение, сэр Огастес?

Фартингдейл тронул белую повязку, прикрывавшую большую часть его седых волос, и нарочито ровным голосом произнес:

– Вы хотите, чтобы мы покинули долину в девять утра, правильно?

– Абсолютно.

– После чего вы, согласно полученному вами приказу, уничтожите дозорную башню?

– Именно так.

– А затем направитесь домой?

– Точно, – Дюбретон улыбнулся, плеснул себе бренди и протянул бутылку Шарпу.

Шарп покачал головой и пустил колечко дыма:

– А почему вы хотите, чтобы мы ушли до того, как вы уничтожите башню? Разве мы не можем посмотреть на это из замка?

Дюбретон ухмыльнулся, понимая, что вопрос столь же фальшив, как и информация, скормленная им сэру Огастесу.

– Конечно, можете понаблюдать.

Фартингдейл нахмурился:

– Ваша заинтересованность похвальна, майор, но полковник Дюбретон уже объяснил нам, почему так важно покинуть это место.

Дюбретон кивнул:

– Еще три наших пехотных батальона стоят в следующей деревне, – он пожал плечами и плеснул себе еще бренди. – Они пришли сюда в рамках учений, так сказать, закалки свежего пополнения, и хотя мне очень нравится ваше общество, майор, я боюсь, что такое скопление войск в маленькой долине может оказаться взрывоопасным.

Значит, Дюбретон решил открыть часть своих карт: вероятно, подумал Шарп, полковник понял, что сэр Огастес испугается численного превосходства противника. Он откинулся на спинку стула: