Ужасного вида стрелок взглянул на рисунок, снова перевел взгляд на адъютанта и произнес по-французски:

– Вы бывали в Леса-ду-Балью? [114]

– Нет, месье.

– Там есть похожая арка, вам бы понравилось. И чудесные стрельчатые окна в верхней галерее. Хотя в нижней, по-моему, тоже. Церковь построили тамплиеры, возможно, отсюда и иностранные элементы, – впрочем, Фредриксон напрасно сотрясал воздух: адъютант упал в обморок.

Фузилер ухмыльнулся:

– Прикончить его, сэр?

– Боже милостивый, нет! – страдальчески воскликнул Фредриксон. – Я хочу иметь возможность с ним поговорить!

С верхушки башни ударили винтовки, внесшие в ряды уланов некоторое смятение. Полковник выругался, скривился и схватился за бедро: там проступила кровь. Потом он увидел, что происходит на холме, и снова выругался.

Преследуемые британцами вольтижеры спешно спускались, в терновнике трещали винтовочные выстрелы. Капитан вольтижеров заметил, что к стрелкам присоединились новые части, в красных мундирах и с байонетами наперевес.

– Отходим! Назад!

Дюбретон повернул коня и поскакал к селению. Они сделали все так, как хотел Шарп, все до последней мелочи! Сыграли ему на руку, и теперь вынуждены сделать следующий запланированный им шаг: просить перемирия, чтобы вынести раненых. Шарпу нужно выиграть время, и они преподнесут ему это время на тарелочке!

– Полковник! – крикнул генерал. За его спиной адъютант уже наматывал на саблю одну из белых салфеток, найденных в гостинице.

– Да, сэр, я все видел.

Адъютант печально развернул салфетку, и Дюбретон увидел винные пятна, оставшиеся от вчерашнего застолья. Казалось, это было так давно. Сегодня гости, сидевшие вместе с ним за ужином, обильно полили траву французской кровью. В следующий раз побить их будет не так легко. Дюбретон повернулся, пришпорил коня и направился к замку между шеренгами второго батальона. Адъютант последовал за ним.

Стрельба у Господних Врат прекратилась, ветерок унес пороховой дым на восток, а Шарп медленно вышел на луг, усеянный мертвыми телами, чтобы встретить противника лицом к лицу.

– Майор Шарп.

– Сэр, – отсалютовал Шарп.

– Я должен был догадаться, не правда ли? – Дюбретон чуть подался вперед. – Что, сэр Огастес ночью скончался?

– У него нашлись срочные дела в другом месте.

Дюбретон вздохнул, поднял голову и обвел взглядом раненых.

– В следующий раз у вас так легко не выйдет, майор.

– Не выйдет.

Французский полковник криво усмехнулся.

– Не стоит, наверное, убеждать вас, что все это бесполезно? – голос его стал более официальным. – Мы хотели бы забрать наших раненых.

– Пожалуйста.

– Могу я поинтересоваться, зачем вы обстреливали солдат, которых мы посылали именно для этого?

– Мы кого-то задели?

– Тем не менее, я обязан выразить протест.

Шарп кивнул:

– Это ваше право, сэр.

Дюбретон снова вздохнул.

– Я уполномочен предложить вам перемирие на срок, достаточный для того, чтобы очистить поле боя, – он взглянул через голову Шарпа и нахмурился, увидев, что фузилеры раскапывают одну из вчерашних могил.

– Нет, полковник, – покачал головой Шарп: французы могут привезти сюда пушки и убрать раненых за полчаса. – Перемирие должно продлиться минимум до полудня.

Дюбретон поглядел через плечо: раненые молили о помощи; они знали, зачем он приехал. Некоторые, не в состоянии идти, ползли в его сторону на руках, остальные лежали в лужах собственной крови и стонали. Кто-то молчал, понимая, что к нормальной жизни уже не вернуться: их участь – доживать во Франции калекой. Большинство тех, кто сможет снова встать в строй, уже ковыляли по дороге к селению. Полковник снова перевел взгляд на Шарпа.

– Я должен официально заявить, что перемирие продлится только до того момента, как мы заберем наших людей.

– В таком случае, я столь же официально предупреждаю, что вы можете послать для оказания помощи не более десяти человек. По остальным будет открыт огонь, мои стрелки получат приказ стрелять на поражение.

Дюбретон кивнул: и он, и сам Шарп изначально понимали, как будут проходить переговоры.

– До одиннадцати, майор?

Шарп заколебался, потом кивнул.

– До одиннадцати, сэр.