Ольге, секретарше декана факультета Королева, пришлось отпаивать своего начальника валидолом. Узнав о том, что стряслось с Кощеевым, Королев схватился за сердце и рухнул на стул. В факультетской аптечке валидола не оказалось, пришлось бежать в канцелярию. В результате через десять минут весь институт знал, что Дмитрия Петровича убили в Летнем саду...

А декан по-прежнему сидел на стуле и не мог оторвать взгляда от размокшего паспорта Кощеева...

Любимов и Рогов, скорбно склонив головы, стояли рядом.

— Чудовищно! Просто немыслимо! — заговорил наконец Королев.— Ведь совсем недавно юбилей его отметили... Семьдесят пять лет. Три четверти века!..

— Сожалеем.

А что тут еще скажешь? Жизнь — штука злая. И такое понятное чужое горе — помеха розыску. Нужно спешить по горячим следам, а приходится вытирать слезы родственникам и знакомым...

— Дмитрий Петрович — старейший преподаватель вуза, участник войны, наша живая история. Я сам у него учился. Сохранил светлую голову, невзирая на возраст... У меня вот сердце уже... А Дмитрий Петрович здоровый был. Я думал, он до ста доживет... И дожил бы!

— Что он преподавал? — уточнил Рогов.

— Сопротивление материалов,— с горечью в голосе ответил Королев.— Сложнейший предмет. Студенты его не любят. Говорят: «Сопромуть». Я сам Кощееву, помнится, только со второго раза сдал. На четверку... Счастлив был!

— А как же он воевал... если тридцатого года рождения? — не понял Любимов.

— Пацаном в Ленобласти партизанил.

— Надо же,— покрутил головой Любимов. То есть он знал, конечно, что пацаны, если жизнь заставит, могут взять в руки оружие. И даже убивать. В войну это не было редкостью. Да и сейчас — в Чечне или там в Африке... Но все равно — всякий раз задумаешься.

— Кавалер ордена Славы, а медалей — не сосчитать. Господи, почему так нелепо?.. Такой человек... Из-за каких-то копеек...

— То-то и оно, что бумажник на месте.

— Тогда зачем? — изумился декан.— Почему?..

— Возможно, хулиганство,— предположил Любимов.

— А может, и нет,— вступил Рогов.— Враги у него были?

— Да какие в таком возрасте враги!.. Жена давно скончалась, детей нет... Жил себе тихо. Оля, воды налей, пожалуйста...

— А среди студентов? Вот вы сами сказали, что предмет сложнейший. Наверное, кое-кто страдал на экзаменах...

— Да что вы?! Убить — за экзамен?? Старика?!

Любимов мог бы привести немало примеров еще более нелепых убийств. Как благополучная дочь-стоматолог убила мать за то, что старушка случайно разбила бутылку с остатками виски. Дочь привела любовника — а виски нету... Но Жора не стал приводить примеры. Просто спросил:

— А все же?.. Были обиженные на него?..

— Ну... Человек он был крайне принципиальный, на уговоры не шел. Разумеется, не всем это нравилось... Оля, у кого Дмитрий Петрович последний раз принимал?

Ольга достала из стола экзаменационную ведомость, полистала.

— Вчера днем у «платников». Вторая пересдача.

— И как результаты? — спросил Королев.— Дай-ка я сам гляну...

Ольга протянула ведомость.

— Так, девять человек пересдавали. Шестеро положительно, у троих «неуд» — Коротченко, Брилев, Стукалов.

Королев развел руками, глянул на оперативников.

— Даже не знаю, что сказать... Все трое — кадры сложные. К числу моих любимчиков, мягко говоря, не относятся. И друзья между собой. Но все равно я не верю... в убийство.

— Они ведь могли не убивать идти,— предположил Рогов.— Шли, например, припугнуть...

— Значит, у вас правило: три пересдачи — и отчисление? — вспомнил Любимов свою институтскую молодость. Бывали и у него третьи пересдачи... И то, что вся троица — друзья, факт важный.

— По правилам так,— подтвердил декан.— Можно сделать исключение... Тем более для «платников» — сами понимаете. Они же живые деньги приносят, а у нас тут... Небогато, мягко говоря, живем. Но для этих я бы исключения делать не стал.

— Как бы их повидать? — спросил Любимов.

— Вы все-таки думаете...

— Наше дело — проверить. Посмотрим на них, а дотом думать будем.

— Раньше времени мы не думаем,— подтвердил Рогов.— Чего зря напрягаться.

— Оля,— распорядился Королев,— распечатай, пожалуйста, телефоны и адреса...

Профессионал должен оставаться профессионалом в любых ситуациях. Два копеечных заявления Федора Ильича: одно — в суд, другое — на имя начальника жилищного управления — Мыльников составил по всем правилам. С Федором Ильичом беседовал серьезно и уважительно, лишь иногда бросая ироничные взгляды на затаившегося в углу кабинета Виригина.