Так что поздравляю вас, психотерапевт Вера Лученко, Шэ Холмс в белом халате!.. Доморощенный, блин, следователь, мастер попадания в криминальные ситуации. Чемпионка по вытаскиванию ближних из дерьма. Опять во что-то втягиваешься. Что же тебя ждет в этом городе? Не случайно так все сошлось. Ох, не случайно!.. Словно котенка, тычут тебя носом, предупреждают: готовься, детка, вот чем ты будешь в ближайшее время заниматься.

Почему организаторы фестиваля выбрали для посиделок именно это кафе? Судьба у нее, что ли, такая? Постоянно сгущаются вокруг Веры Лученко странные истории. Загадки, требующие ответа…

Лученко встряхнула головой, привычным усилием воли сосредоточилась, разгладила помрачневшее лицо. Ладно. Проехали. Надо переключиться. Подумать… Что недавно так удивило ее? Рассказы проводника Михаила о «проклятых книжках». Да-да, тут есть бросающееся в глаза несоответствие. А именно: для человека мало-мальски грамотного книга никогда не может быть носителем опасности, зла. А если поиграть в сравнение книг и людей? Вера ведь умеет «читать» людей. Хотя книги читать легче. Можно ли себе представить книгу, которая сопротивляется чтению, не хочет, чтобы ее открывали и листали?

— Ты, Ветров, не умрешь своей смертью! — громко сказали над ухом у Веры. — Ты умрешь от того, что я тебя убью, скотина!

— Знакомьтесь, моя жена, Кармен, — невозмутимо произнес Пират.

У столика стояла женщина маленького роста с очень сердитым лицом.

— Это кто еще такая? — усаживаясь на третий стул к столику и бесцеремонно разглядывая Веру, спросила ревнивица. — Очередная любовница? Ты точно сексуальный маньяк. — Похоже, она слышала последнюю реплику мужа.

— Ваш муж еще не успел со мной познакомиться. — Лученко спокойно позволила осмотреть себя с ног до головы. Потом повторно заказала кофе с маленькими ореховыми печеньями и, в свою очередь, принялась рассматривать Кармен.

Острижена почти под корень, лишь над лбом торчат несколько длинных острых прядей. От этого похожа на кактус. Скорее всего, и характер колючий. Без головного убора в мороз, но зато укутала шею длинным малиновым шарфом. Дутая болотного цвета куртка и черные джинсы — стандартное безликое облачение.

— Значит, я вовремя! — По-хозяйски расположившись за столом, Ветровская жена обратилась к официантке: — Мне чашку эспрессо и то самое печенье, какое заказала эта пани.

Ветров отошел к барной стойке и заказал себе коньяк. Там он перевернул страницу своего альбома для эскизов и стал рисовать бармена.

— Вы думаете, я ненормальная, — сказала Кармен с утвердительной интонацией. — Гоняюсь за собственным мужем и устраиваю ему сцены у фонтана. Так вот, милая моя, у меня есть на то веские причины!

— По-моему, вы абсолютно нормальны. Это я вам говорю как специалист.

— Да? — оскалилась Кармен. — А когда я зарежу своего гениального кобеля, а потом вас, вы тоже скажете, что я нормальная?

Вера улыбнулась.

— Стараетесь соответствовать своему имени?

— Да, ведь Кармен — синоним ревности.

— Вы что-то перепутали. Кармен — синоним свободы, желания любить кого хочется. Она как раз жертва ревности. Она никого не трогала, это ее зарезал ревнивый Хосе.

Ветрова пожала плечами и стала пить кофе, держа чашку двумя руками. Она не знала, что сказать, и выглядела озадаченной.

Тут к ним подошла Лидия Завьялова. Ее перемещение по кафе сопровождал шум — словно громче звучала музыка в колонках, и посетители как будто говорили на повышенных тонах вслед актрисе.

— Вот ты куда спряталась! — обратилась она к Вере. Кивнула ревнивице: — Привет, Кармен! Где твой благоневерный? — Но тут же сама увидела Ветрова у стойки бара и устремилась туда с объятиями и поцелуями.

— Можете сами убедиться! — Кармен призывала Веру в свидетели. — Стоит только отвернуться, как его уже кто ни попадя целует! Нет, вы только посмотрите!

На ее круглом личике, обрамленном остренькими лакированными прядями, читалось: «Оставь, оставь в покое моего Ветрова, оставь его мне, ну что тебе, трудно?! У тебя же мужиков грузовик с прицепом! С твоей красотой, Завьялова, ты себе еще кого хочешь найдешь! Ты это умеешь, это у тебя лучше всего получается! А я не умею. Как я его на себе женила, сама не пойму! Ну не трогайте вы его все!!! Пусть он хоть немножечко будет моим, а?»