– Василиса Аристарховна, насколько я знаю иностранцев вообще и швейцарцев в частности, они умеют считать деньги. Если вы совершаете какие-то затраты, то вам приходится вести бухгалтерию. Им же недостаточно вашего слова, нужно подтверждение, бумажка. Покажите, пожалуйста, мне счета. Ну, скажем, за последний месяц.

– Не знаю уж, каких швейцарцев вы знаете, но в данном случае вы ошибаетесь. Здесь частное владение, и все совершается без лишнего бюрократизма. Если делаются какие-то затраты, я сообщаю об этом устно, и мне доверяют. Хотя я на всякий случай беру квитанции. Вернее, раньше брала.

– А почему перестали?

– Чтобы подчеркнуть свое доверие, господин Синглер демонстративно рвал их на мелкие кусочки. Вот я и перестала брать.

– То есть вы хотите сказать, что никаких документов, которые могут каким-либо образом осветить жизнедеятельность этого оригинального дома, в природе не существует?

Святковская пожала плечами:

– Меня это мало интересует. Обратитесь к господину Синглеру. Пусть он вам расскажет подробности.

– Как с ним связаться?

– По телефону. Позвонить в Женеву не проблема. Может, он даже приедет потолковать с вами по душам. Только я не понимаю, что вы от меня хотите?

– Неужели я вам до сих пор не сказал? – делано удивился Корешков. – Мы разыскиваем главаря достаточно обширной банды, занимающейся угоном и перепродажей автомобилей. Мелкую сошку, всяких там «звеньевых» и «барыг», мы уже обнаружили, а теперь идем по следу вышестоящих товарищей. Поэтому мы здесь и оказались. Все ясно, как апельсин.

– Это вы не по адресу обратились.

– Как знать, как знать. – Андрей походил по комнате и остановился возле секретера, облокотясь на крышку. От него не укрылось, что при этом в глазах Василисы Аристарховны мелькнула тень тревоги. Ага, значит, горячо, значит, пахнет жареным. Видимо, в этих ящиках находится что-то, не предназначенное для посторонних глаз. Он сказал: – Странный это дом, Василиса Аристарховна. Я, например, впервые такой вижу.

– Что вы имеете в виду?

– Вот мы уже побывали в нескольких комнатах и не видели ни одной книги, ни одной газеты, журнала, ни одной фотографии. Но ведь так не бывает. Какая-то бумажная продукция должна существовать. Очевидно, она просто где-то спрятана. Вопрос – где? Вот смотрю я на это произведение мебельного искусства, – Корешков погладил ладонью верхнюю и боковые стенки секретера, – и вижу, что им активно пользуются. Не стану интриговать, это определяется довольно просто. Я посмотрел на лакированную поверхность сбоку, чтобы отсвечивало, и увидел, что вокруг замка все щедро заляпано пальцами. В хорошем смысле – это не грязь. Больше того, тут все очень чисто, убрано, пыль регулярно вытирается. Но когда чем-то регулярно пользуешься, мелкие следы постепенно накапливаются. Так сказать, количество переходит в качество. Сейчас, правда, существуют средства для чистки мебели, но не станешь же каждый день протирать, вот следы и заметны. Так вот, хотелось бы мне посмотреть на содержимое этого старинного секретерчика. А он заперт. Дайте мне ключик, пожалуйста.

– У вас есть разрешение на обыск?

– Ай-яй-яй, Василиса Аристарховна, – с укоризной покачал головой Корешков. – Вы же прекрасно видели, что, несмотря на наличие охраны, дом переполнен посторонними людьми. Неужели вы думаете, представители правоохранительных органов могут вломиться в чужое жилище без разрешения? Вы нас явно недооцениваете… Так где ключик-то?

– Неприлично рыться в чужих вещах, тем более вещах женщины, – сказала она, чопорно поджав губы.

Кокетство пожилой женщины выглядело настолько забавно, что Андрею стоило большого труда не расхохотаться.

– Совершенно с вами согласен, – ответил он. – Только в данном случае речь идет не о предметах интимного туалета. Уверен, здесь хранятся вещи иного толка. Если вы не дадите мне ключ, я буду вынужден, увы, открыть секретер собственными усилиями.

– Открывайте, – не глядя на него, сказала Василиса Аристарховна.

Корешков достал из кармана куртки швейцарский ножик с немыслимым количеством приспособлений, начиная от зубочистки и кончая ножницами. Поочередно осмотрев несколько лезвий, выбрал наиболее подходящее, замысловатой конфигурации, видимо, для вскрытия консервных банок, и, поелозив им в замке секретера, опустил его крышку.

В глаза сразу бросилось, что многочисленные полки почти пусты. На одной лежит коробочка из-под монпасье, на другой маленькая щеточка непонятного предназначения, камешки с дырочкой посередине, на юге такие называют «куриный бог», керамический колокольчик, кусочек янтаря. В одном из ящичков Андрей обнаружил старые очки в роговой оправе и пустой кошелек. Все это он походя рассматривал и одновременно не спускал глаз с той вещи, которая его сразу заинтересовала и которая, не сомневался, даст ответ на основной вопрос. Это был альбом для фотографий. Старый добротный альбом в переплете из синего бархата. Он лежал корешком наружу, но все равно было заметно, что буквально распух от фотографий. Такое часто бывает: когда все ячейки заполнены снимками, для новых мест нет, и их засовывают между страницами, уже без всякой закономерности.

Андрей выудил альбом со своего места и принялся медленно перелистывать страницы, время от времени бросая взгляды на молчаливо сидящую Святковскую. В это время раздался звонок его мобильника.

Сколько раз Андрей проклинал себя за то, что забывает выключить телефон. Ведь чаще всего звонки раздаются невпопад. Один раз ему позвонили даже на кладбище, в кульминационный момент траурной церемонии. От стыда был готов провалиться.

На этот раз звонила Мирдза из Риги. Поначалу Корешков решил, что подруга звонит от избытка чувств, и собрался было приструнить ее. Однако она звонила по делу, ей не терпелось рассказать о событиях, происходивших вокруг хорошо знакомого им автосервиса Пендраковских в Зеленой Гуре. Андрей предупредил, что сейчас находится на задании, попросил ее быть предельно краткой. Думал, что Мирдза, как человек, имеющий отношение к полиции, поймет его. Но не тут-то было. Эмоции переполняли ее, она захлебывалась от восторга и, обычно не ахти какая разговорчивая, сейчас не могла остановить свой поток красноречия.