— Чего это он? — испугался Брок, глядя на бесчувственное тело. — Все-таки умер?

— Типун тебе на язык! — буркнула Анна. — Просто он плохо переносит алкоголь. Потому и пить не любит. Помогите перенести его под куст. Полежит — очухается.

— И долго он, так сказать, будет очухиваться? — выполнив просьбу девушки, пропыхтел, отдуваясь, Брок.

— Думаю, через пару часов станет как новенький, — сказала Анна. — Хотя он сейчас грамм триста принял, так что, может, и через три.

— Что?! — подпрыгнул сыщик. — Три часа?! Мы целых три часа будем тут, как говорится, пропитываться радиацией?! Нет-нет-нет! Шляпку мы нашли, миссию свою, так сказать, выполнили, так что позвольте откланяться.

— А как вы собираетесь без Сергея искать «Времянку»? — усмехнулась сталкерша. — Я же говорила: на нее только у Матроса талант.

— Ничего, — вступила в разговор Сашенька. — У нас тоже свой талант имеется.

— Ну, — засмущался Брок, — ты, так сказать, несколько преувеличиваешь мои способности, доченька.

— Я же не тебя имею в виду…

— А кого?.. — заозирался вокруг сыщик.

— Пупсика, разумеется. Он ведь на раз находит эти самые аномалии! Пойдем скорей, снимем его с этого дурацкого «Лифта»!

— Ну, не знаю, — пожала плечами Анна. — Ваш волкодав, конечно, лихо аномалии вынюхивает, но только ведь все подряд, без разбору. Как он поймет, что именно «Времянку» нужно искать?

— А это на что? — помахала Сашенька бывшей Хельгиной шляпкой. — Если эта «Времянка» ведет в квартиру нашей клиентки, то Пупсик быстро свою хозяйку учует.

Тут Саша отчего-то вздохнула, но воодушевившийся Брок этого не заметил.

— Так-так-так-тааак!.. — затарахтел он, потирая ладони. — Молодец, доченька! Вперед! К Пупсику!

Все получилось точно так, как и предполагала Сашенька. Освобожденный из «Лифта» шарпей, после того как ему дали понюхать шляпку, немного покрутился на месте, а потом, деловито тявкнув, побежал к просвету между деревьями, где простиралось то самое заросшее травой поле, на котором «высадились» в Зону сыщик Брок с дочерью.

— Я с вами не пойду, — сказала Анна, — не хочу его одного оставлять, — кивнула она на похрапывающего Сергея. — Вы уж того, не обижайтесь. Удачи вам!

— Пока! — не стала затягивать прощание Сашенька и ринулась вдогонку за песиком.

— А может… с нами?.. — оглянувшись на удаляющуюся дочь, спросил вдруг Брок. — У нас ни радиации, ни аномалий… Хотя, что это я? — хлопнул он ладонью по лбу. — Мне же это все мерещится! Чудес не бывает…

— Да не чудеса это, — посмотрела на сыщика Анна, и от этого взгляда тот вдруг поймал себя на мысли, что впервые в жизни очень хочет поверить в чудо. — К сожалению, не чудеса, Олег. Я тебе уже говорила: мы здесь в них тоже не верим. Опасно тут на чудо надеяться. А верить здесь вообще ничему и никому нельзя… Хорошо, что у меня есть Серега — кроме себя самой я лишь ему доверяю… — Анна внезапно поднялась на цыпочки и чмокнула Брока в колючую щеку: — И теперь вот тебе еще. Ты смешной, но хороший. Беги давай!

И обалдевший сыщик побежал. Хорошо, что ноги сами несли его в нужную сторону, потому что в голове у него в разных вариациях крутилась сейчас всего одна мысль: «Чудес не бывает! Чудес не бывает? Чудес не бывает…»

А когда Брок выбежал наконец из леса под открытое небо, по-прежнему хмурящееся тяжелыми свинцовыми тучами, то увидел, что Сашенька стоит посреди заросшего травой поля возле мерцающего красноватыми отблесками большого, раза в полтора выше и шире ее самой, сгустка, а шарпей нарезает вокруг этого призрачного образования круги, поливая его восторженным лаем.

Сыщик сразу понял, что это и есть пресловутая «Времянка». От радости он подпрыгнул и припустил к аномалии со всех ног. Когда до цели еще оставалось с полсотни метров, он уже начал взахлеб вопить дочери:

— Ура!!! Сашуленька, ура!!! У нас получилось! Мы скоро будем дома! Ай да Пупсик, ай да сукин сын! В буквальном, как говорится, смысле!..

Но подбежав ближе, он с удивлением обнаружил, что Сашенька вовсе не радуется. Напротив, ее губы заметно подрагивали, а на глазах блестели слезы.

— Что с тобой? — испугался Брок. — Что?.. Ушиблась?.. Или… радиация начала действовать?

— Папа-а-аа!.. — разревелась теперь уже по-настоящему Саша. — Давай Пу-у-уупсика себе оста-а-аавим!.. Он мне так нра-а-аавится! И я ему-у-уу…

Шарлей, будто поняв смысл причитаний девушки, стал прыгать вокруг нее, пытаясь достать языком до лица. От такой картины сыщик чуть было сам не прослезился. Прокашлявшись, он выдавил:

— Да я-то не против… Мне самому шарпеи нравятся. Но как же Хельга? Это ведь ее, так сказать, вещь…