— Михаил Борисович, да вылезайте вы, все уже кончилось, — заглянуло под кровать улыбающееся лицо гладко выбритого парня.

Марковский нехотя вылез.

Рядом с парнем стоял огромный негр с дредами и шрамом на пол-лица, зябко подергивавший плечами. Он шагнул в сторону и звонко пнул ногой койку Лопухова, из-под которой тут же высунулась вспотевшая физиономия с зажмуренными глазами.

— Вы свободны, Михаил Борисович, мы пришли за вами. Возьмите теплые вещи, на улице все-таки не май месяц, и полетели отсюда. Неприятное ведь место, да?

Марковский недоуменно посмотрел на своих спасителей, ничего не сказал, но одеваться начал.

— Да, вы не бойтесь, теперь вы в надежных руках, ваше заключение подошло к концу. Меня зовут Дима, а этого красавца — Илайя, — кивнул парень на ухмыляющегося черного гиганта.

— А я? Я свободен?! — засуетился Лопухов.

— И ты тоже теперь свободен, как птица, — продолжая улыбаться, проговорил Дима и, неожиданно вскинув руку, снес Лопухову полголовы. Марковского обдало брызгами крови и горячим дыханием пороховых газов.

— Простите за неудобство, но нам не нужны лишние свидетели, — извиняющимся тоном, но совершенно спокойно продолжал Дима. — Пойдемте скорее, у нас очень мало времени. Нужно улететь до того, как на наши поиски поднимут полярную авиацию.

— Хорошо, ведите, — ответил пришедший в себя Марковский и, надев пуховик и шапку, устремился за своими странными спасителями. В коридорах валялись трупы охранников, и Марковский брезгливо переступал через лужи крови. В двери камер барабанили осмелевшие узники, требовавшие открыть их. Михаил отметил, что никого, кроме него, освобождать не собираются. Наоборот, дюжие парни в черном деловито крепили на стены и двери взрывные устройства. Когда Марковский вышел на улицу, ему в лицо ударил порыв ледяного ветра, на миг лишив дыхания. Команда в черном активно грузилась в вертолет. Михаил подошел к кабине, и крепкие руки Илайи и Дмитрия подсадили его наверх, затем усадили на удобное место и сунули в руку чашку обжигающего мясного бульона. Лопасти вертолетного винта разогнали овчарок, и вертолет мягко взмыл ввысь. Когда он удалился на достаточное расстояние от тюрьмы, толстые черные пальцы Илайи вдавили красную кнопку дистанционного управления. Взрывчатка послушно сдетонировала, и осколки «Снежного барса» горящей феерией рассыпались по белому покрывалу тундры, отдавая последний залп салюта по уже мертвым тюремщикам и еще живым узникам…

В южном небе полыхал ярко-алый закат, и сквозь редкие облака уже выглядывали круглая желтая луна и такие же желтые крупные звезды.

Мовлади Сайтов сладко потянулся и медленно вышел из джакузи.

Выносить свое тяжелое тело в вязкую духоту арабского вечера ему совершенно не хотелось. Но ничего не поделаешь, от сегодняшней встречи с турками и американцами зависело финансовое благополучие не только борцов за свободу Северного Кавказа, но и самого Мовлади.

Он не особенно жаловал кяфиров из Вашингтона и чванливых турецких спецагентов, но и те и другие щедро спонсировали войны во имя Аллаха на территории России. Пояса шахидов, несущие смерть неверным славянам, покупались на ассигнации послушных налогоплательщиков Европы и Северной Америки. Это называлось «расходы на национальную безопасность».

Вливания истинных воинов ислама были не очень обильными, основной вклад в борьбу за создание Исламского халифата в России составляли инвестиции западных спецслужб и их верных ближневосточных псов: турок или саудовцев.

Впрочем, для Мовлади деньги не пахли. Главное — он мог позволить себе не только проектировать масштабные теракты, но и жить на широкую ногу.

Дорогие женщины, а иногда и мальчики, наркотики, элитный алкоголь — воин ислама жил отнюдь не по шариату.

Вот и сегодня перед важным разговором Мовлади заказал себе сеанс интимного массажа. Он хотел прийти на встречу в приподнятом настроении, ведь общение ему предстоит нелицеприятное.

Положение на Кавказе становилось все хуже и хуже, русские начали спонсировать один из самых мощных кланов нохчи, и на их сторону перешло множество боевиков. Они теперь охотно отстреливали своих бывших соратников и патрулировали горы Ичкерии вместе с федералами.

Еще бы! Ведь раньше нынешние чеченские омоновцы и гвардейцы бегали по холодным ущельям, вздрагивая от каждого шороха, а теперь ночуют в теплых домах вместе с женами. Да и век моджахеда был, как правило, короток. Русские спецы научились отменно воевать в горах и медленно, но верно сокращали меткими выстрелами число воинов ислама.

Смена курса правительства России на ведение контртеррористической операции руками самих вайнахов, вместо планомерной зачистки Ичкерии, нашла понимание многих тейпов.

И в самом деле, зачем рисковать жизнью в промозглых горах, получая зарплату фальшивыми долларами, когда можно спокойно сменить зеленую повязку на форму российских правоохранительных органов и принять участие не в хилом разделе денег, официально называющемся «восстановление Чечни»?

В итоге в горах остались только самые идейные исламисты да кровники тех, кто первым подался с повинной к федералам.

Мовлади не относился ни к тем, ни к другим. Он был ключевой фигурой всемирного исламского подполья, своеобразным топ-менеджером смертоносного конвейера, на котором замыкался круг: спецслужбы НАТО — арабы — кавказские бандиты. Саитова негласно именовали премьер-министром свободной Ичкерии и главой джамаата Кавказа.