— А в другой день нельзя? Я еле живой.

— Нет, нельзя, там для инициации нужно особое расположение звезд. А если ты ее пройдешь, уже никогда не будешь уставать. Ну, давай, собирайся и вылетай. Жду.

Что за чертовщина вообще происходит? Звезды, язычники… И все же… Все же система Негошина работала, и работала хорошо. Надо ехать.

Виктор набрал телефон водителя.

— Леша, возвращайся, в аэропорт поедем! — А уже из машины позвонил летчику: — Толя, ты где? В аэропорту? Отлично, готовь самолет, летим в Забайкалье. Ты ведь завтра собирался на рыбалку? Вот на Байкале и порыбачишь, мы там пару дней пробудем. Не переживай, премию выдам и отгулы. Ну, все, готовься, скоро буду.

Светлана тихо вошла на кухню и с укором посмотрела на мужа.

— Опять уезжаешь?

— Да, Свет, дела. Ты бы знала, как мне все это до чертиков надоело! Но по-другому нельзя. Если не я, то кто?

— Я все прекрасно понимаю, Витя. — Светлана подошла к мужу и нежно поцеловала его в лоб. Прохладные губы любимой будто придали Виктору сил. Он обнял Светлану и через пару минут вышел из дома.

Через сорок минут кортеж премьера на всех парах летел в аэропорт. Звуки мигалок заставляли дорогие машины столичных гуляк жаться к обочинам. Виктор успел сменить ненавистный костюм на более привычную ему полевую одежду. На нем были камуфляжные широкие штаны с вместительными карманами на бедрах, удобные непромокаемые ботинки, своей мягкостью напоминавшие высокие кеды, и армейская камуфляжная куртка.

…В Оон-Йол Семенов с охраной снова добрался на «УАЗах».

В придорожной кафешке его уже ждал Негошин. Он был одет примерно так же, как и Виктор, — камуфляжные штаны, военная куртка, берцы и кепка цвета хаки.

Семенов знаком приказал охране оставаться на улице, а сам вошел в кафе и сел за столик Сергея Петровича.

— Привет, сэнсэй! Ну, что скажешь? Когда поедем к твоим сказочникам?

— Привет, премьер. Они не сказочники, они воины — возможно, лучшие воины на земле. Именно потому, что в нас, русских, течет их кровь, мы, наверное, и сумели выиграть почти все войны и отвоевать у других народов самую большую и богатую территорию в мире.

— У меня дочка, когда была совсем маленькая, ненавидела зиму и удивлялась, почему, когда русские победили Наполеона, они не прогнали его жить на холодный Север, а сами вместо французов не стали обживать теплый Лазурный Берег и Корсику, — усмехнулся Виктор.

— Умная у тебя дочка. Сейчас и в 11-м классе частенько не знают, кто такой Наполеон. — Сергей Петрович задумчиво чистил яйцо и пил чай с лимоном из граненого стакана.

— Сколько времени мы пробудем в Даждьбожьей деревне? — спросил Виктор.

— Дня два.

— Долго, у меня мало времени. Сам знаешь, в России сейчас почти каждый день происходит какая-нибудь хренотень. И общественное мнение винит в этом сам знаешь кого — меня да Волкова. Акции Клуба превратили Россию в авгиевы конюшни, приходится каждый день разгребать дерьмо. Теперь еще со всех сторон клюют за то, что я якобы Марковского в темнице уморил, слили-таки журналюгам информацию, а из этой гадины сделали героя и борца с Системой. А он живой разгуливает по стране в женском обличии и гадит по мере возможности. — Семенов резко ударил ладонью по столу.

— Ничего, и до бабы-Марковского доберемся, и дела потерпят; в конце концов, мы с тобой едем туда, чтобы побороть все это. Да, и скажи своим опричникам: пусть подождут тебя здесь, в Оон-Йоле. Мы поплывем вдвоем, язычники не любят случайных людей. Века гонений со стороны христиан научили их быть осторожными.

Виктор вздохнул и, выйдя из кафе, жестом подозвал начальника своей охраны.

— Иван, я, конечно, понимаю, что это твоя работа, но мне надо с Сергеем Петровичем кое-куда съездить, вдвоем. Я вернусь ровно через два дня, а ты жди меня здесь и Вадима предупреди, что два дня я буду вне зоны доступа.

— Виктор Викторович, я не могу, куда я без вас-то! Нет, а если что-то с вами случится? Тут вопрос не только вашей безопасности, это вопрос будущего, — волновался огромный, как медведь, Иван.

— Это не просьба, Вань, это приказ! Сергей Петрович — мой старый друг, он меня тренировал, воевал со мной. Не беспокойся, все будет нормально. Позвоню, как только освобожусь. — Виктор пожал широкую, как лопата, ладонь начальника охраны и помахал Негошину.

Тот бросил на столик деньги, вышел из кафе, и они с Виктором пошли по улице, провожаемые взглядами изумленной охраны.

Метров через 500 свернули с главной дороги райцентра и по узкому закоулку спустились к реке. В траве валялся пьяный бурят и мычал.

— Такой уж народ — нет гена, расщепляющего алкоголь. Или пьют так, что спиваются, или не пьют вовсе, — брезгливо указал носком берца на алкаша Негошин.

— Судя по всему, у многих русских такая же проблема. Или не пьют, или спиваются. Это общая для России проблема, — пожал плечами Виктор.

— Возможно, у бурятов нет алкогольного гена на физическом уровне, а у русских — на духовном. У них тут раз попробуешь — и тело требует выпивки, не может без нее прожить; а у нас душа требует эту отраву.