– Сир?

Лоргар шевельнулся, сосредотачиваясь.

– Окончи его страдания, Аргел Тал.

Все головы повернулись к Ингефель, которая завопила в бессловесном протесте.

– Это предопределено богами, - она указала татуированной рукой на изуродованное тело Вендаты.
– Лоргар — ищущий, возлюбленный сын Великих Сил, и он принес десятую жертву. Можно начинать посвящение.

Группа кадианцев бросилась вперед, вцепляясь грязными руками в золотую броню Вендаты, срывая ее с умирающего тела. Аргел Тал пинком отшвырнул одного из них от лежащего кустодия и направил клинки на остальных. Они разбежались, словно падальщики, которых в последний момент оторвали от добычи.

– Это — не жертвоприношение для твоей кровавой магии, - произнес капитан.
– Он направил оружие на сына Императора и умрет за этот проступок. Не более.

Аргел Тал глянул через плечо.

– Сир, мы должны уйти. Никакие ответы не стоят этого.

Лоргар откинул капюшон, не глядя ни на Аргел Тала, ни на Ингефель.Взгляд был устремлен на дальнюю стену, губы мрачно скривились.

– Что это за звук?
– спросил примарх.

– Я ничего не слышу, кроме барабанов, сир. Прошу вас, нужно уходить.

– Вы этого не слышите?
– Лоргар повернулся к двум оставшимся сыновьям.
– Никто из вас?

Они ответили молчанием, и Лоргар поднес руку ко лбу.

– Это… смех?

Ингефель уже стояла на коленях, вцепившись в его облачение и благоговейно всхлипывая.

– Обряд… боги идут… он не завершен…

Лоргар, наконец, обратил на нее внимание, хотя глаза по-прежнему оставлись отстраненными.

– Я слышу их. Слышу их всех. Словно отголосок смеха. Забытые лица дальней родни, которые кто-то силится вспомнить.

Аргел Тал ударил мечами из красного железа друг о друга, скрежет металла о металл был достаточно громким, чтобы привлечь внимание примарха.

– Сир, - прорычал он, - мы должны уйти.

Лоргар покачал головой, бесконечно терпеливый и спокойный.

– Мы уже не можем выбирать. События начали происходить. Отойди от кустодия, сын мой.

– Но сир…

– Ингефель говорит правду. Все это было предначертано. Шторм, выбросивший нас сюда. Крики, взывавшие к нам. Страх, толкнувший Вендату на предательство. Все это части… плана. Я вижу это столь ясно. Сны. Шепот. Десятилетие за десятилетием….

– Сир, прошу.

Застывшие черты Лоргара внезапно исказились в приступе ярости.

– Отойди от этого неверного пса, пока не присоединился к нему на одиннадцатом колу! Понятно? Этот момент — тот горн, в котором куется все остальное. Повинуйся, или я убью тебя на месте.

Перед глазами Аргел Тала пронеслась тень — нечто ужасное, крылатое и разгневанное, недоступное воображению смертных.

Прошел миг. Тьма отступила. Аргел Тал сделал то, что приказал Лоргар — отошел от тела и убрал в ножны мечи.

– Этого не стоит ни один ответ.

Ни Лоргар, ни Ксафен не ответили на его взгляд. Они оба пристально наблюдали за продолжившимся обрядом.

На этом месте Лоргар перестал писать. В его улыбке сквозила грусть.

– Ты считаешь, что я согрешил тогда?

Аргел Тал мрачно и горько рассмеялся.

– Грехом считается, когда мораль смертных встречается с этическими нормами. Согрешили ли вы против веры? Нет. Запятнали ли свою душу? Возможно.

– Но ты ненавидишь меня, сын мой. Я слышу это в твоем голосе.

– Я думаю, что тебя ослепило отчаяние, отец. Быть может, тебе и чуждо садистское наслаждение, но жажда истины довела тебя до порочности.

– И из-за нее-то ты и ненавидишь меня, - Лоргар уже не улыбался. Голос звучал низко и язвительно, в глазах было столько же тепла, сколько в трупе на поле боя.

– Я ненавижу то, что ты вынудил меня увидеть. Ненавижу истину, которую мы должны принести Империуму Людей. И более всего я ненавижу то, чем я стал, служа твоему замыслу.

Аргел Тал усмехнулся не своей улыбкой.

– Но мы никогда не могли ненавидеть тебя, Лоргар.

Вендата был все еще жив, когда его насаживали на кол рядом с девятью другими.

Но, к счастью, недолго.

Он так и не увидел купленную его кровью святость. Не увидел, что прорвалось через границу между плотским миром и царством духов.

Ингефель перестала корчиться в танце. Кожу девушки покрывал пот, волосы свалялись в жирные завитки, а тело светилось в свете огня, словно украшенное жемчугом.В руках она продолжала сжимать деревянный посох с навершием в виде изогнутого полумесяца.