Разорение Тверской земли было полным. Не дождавшись помощи, обманутый союзниками Михаил запросил мира. Своеобразными парламентариями выступили владыка Евфимий, старейшие и нарочитые бояре. 1 сентября 1375 года Дмитрий Иванович и Михаил Александрович заключили мирный договор. До нас дошёл текст данного соглашения [159] . Основные положения данного документа сводятся к следующему. Признаётся безоговорочная победа промосковских сил. В результате чего Михаил Тверской называет себя младшим братом Дмитрия Ивановича. Он обязан находиться в союзе и мире со своими союзными Москве князьями. В случае военных действий Дмитрия Ивановича или Владимира Андреевича тверской князь должен лично принимать участие в их походах; если посылаются воеводы, то и он должен послать воевод для совместных действий. Михаил Александрович обязуется признавать законное право Москвы на великое княжение Владимирское, на Новгород и не пытаться ни ему, ни его детям, ни племянникам добиваться ярлыка. Особый блок касается взаимоотношений с Ордой. В случае победы татар, когда они могут предлагать и ярлык, и земли московские, тверской князь должен от этого отказаться, так же как и московский князь отказывается претендовать на тверские вотчины. В случае похода татар на одну из сторон другая обязывалась оказывать полную помощь и поддержку. Договором разрушался союз тверского князя с Ольгердом и его семейством. Более того, в случае похода литовцев на Москву, либо на союзное ей Смоленское княжество, либо на какого другого союзника Москвы Михаил Александрович должен был биться против своего бывшего союзника. В случае нападения на него Литвы промосковская коалиция обязывалась оказывать Твери полную поддержку. Специальная статья определяла статус Кашинского княжества. Оно объявлялось вотчиной Василия Михайловича, независимой от Твери В случае военного похода Твери на Кашин на сторону последнею вступала Москва. Особо оговаривалось положение Новгорода и Торжка, из-за влияния на которые возникло так много кризисных явлений. Право владения ими закреплялось за Москвой, как и было по «старине» при прежних правителях московских. Михаил Александрович обязался вернуть всё награбленное в результате захвата Торжка у людей великого князя и Новгорода. Особо оговаривалось имущество перебежчиков В.Вельяминова и Некомата. «А что Ивановы села Васильевича и Некоматовы, и в ты села тобе ся не въступати, а имъ не надобе, те села мне» [160] — такова расплата за предательство. Существовал ещё ряд пунктов, регламентирующих многие стороны взаимоотношений двух княжеств. «А целования не сложите и до живота» [161] , т. е. «докончание» действовало до самой смерти договаривающихся.

Как видим, итогом московско-тверской войны была безоговорочная победа сил объединённого союза Северо-Восточных княжеств под эгидой Москвы. А что же союзники Твери — Ольгерд и Мамай? Неужели они просто так восприняли поражение Михаила и не прореагировали на него? Реакция, естественно, была, но не такая, как хотелось бы тверскому князю. Татары повторили сокрушительный поход в Запьянье, мотивируя его: «Почто сетя ходили ратию на князя Михаила Тверского» [162] . Разорённая перед этим многострадальная земля не смогла оказать должного сопротивления, а помощь от великого князя поспеть, очевидно, не смогла. «И всю землю Новагорода Нижнего поплениша, и со многим полоном возвратишась во Орду» [163] .

В начале декабря 1375 года войска Мамая разорили земли другого союзника Москвы, новосильского князя Романа Семёновича [164] . На большее Орда, вероятно, в то время была не способна. Интересно, что Рязанское княжество оказалось нетронутым. Результат ли это хитрой дипломатии князя Олега Ивановича, или концентрация больших военных сил в княжестве, способных дать отпор — сказать трудно, не исключено, что и то, и другое.

Осенью ответные действия предпринял Ольгерд. Объектом его нападения стало Смоленское княжество. Мы помним, что против Твери принимал участие один из удельных смоленских князей Иван Васильевич. Очевидно, военные действия в первую очередь велись против него. Так или иначе, но в результате этого похода Смоленское княжество опять оказалось в сфере влияния Литвы. Ольгерд свою верность союзническому долгу с Тверью продемонстрировал и косвенным путём. В Твери состоялось венчание сына Михаила Александровича, Ивана, на дочери брата Ольгерда Кестутия, Марье. Перед этим епископ Евфимий крестил её в православии. Этот брак ещё больше подчёркивал партнёрство, пусть и покорённой, но всё же союзной Литве Твери.

И ещё одно событие сильно омрачило 1375 год. В то время, когда почти все князья русские осаждали Тверь, когда на помощь им прибыли и отряды новгородцев, «въ то время пришедше Новогородци Вели-каго Новаго-рода ушкуиници разбоиници 70 ушкуевъ, а старейшина у нихъ бяше именем Прокопъ, а другыи Смолнянинъ, и пришедше взяша градъ Кострому» [165] . Воевода, он же наместник Костромы Плещеев, показал себя не только неопытным военным, но и просто трусливым человеком, из-за действий которого и потерпели поражение костромичи. Новгородцев было где-то с полторы тысячи человек, а горожан, готовых защищать свой город, было более 5 тысяч. Ушкуйники применили военную хитрость, разделив надвое своё воинство- одна часть ударила в лоб костромичам, а другая незаметно, «втаю», обошла сражающихся и ударила горожанам с тыла. И здесь вместо того, чтобы организовать правильно бой, воевода Плещеев «убоявся» и, бросив рать. убежал с поля боя. Этим самым была вызвана паника и неразбериха. «Костромичи же, видевше то, и не бившеся и побегоша и мнози ту на побоищи побиени быша и падоша, а друзии по лесомъ разбегошася, а иных живыхъ примаша и повязаша» [166] . Кострома лежала беззащитная перед разбойниками. Дикому погрому, продолжавшемуся целую неделю, был предан город. Даже сегодня, через столетия, трудно спокойно читать о тех злодеяниях, что творили ушкуйники. А мог ли бесстрастно описывать эти события современник-летописец? И главная боль — ведь это же свои, православные. Смерчем прошли ушкуйники по Волге. Та же участь ждала и Нижний Новгород. «Много полона взяша мужъ и жеиъ и девиць и град зажгоша» [167] . В городе Булгары весь христианский «полон» был продан. Безнаказанность лишает людей рассудка и, в конечном итоге, губит. Ушкуйники «поидоша въ насадехъ по Волзе на низъ къ Сараю, гости христианьскыя грабячи, а Бесермены биючи, и доидоша на усть Влъгы близъ моря града некоего именем Хазиторокапя и тамо изби я лестию Хизотороканьскыи князь именем Салчей. И тако вси безъ милости побиени быша и не единъ отъ нихъ не остася, а имение ихъ се взяша Бесерменове. И тако бысть кончина Прокопу и его дружине» [168] , - подводит итог летописец.

Московско-тверская война была высшим пиком развития ситуации 70-х годов XIV века. И дело ведь не только в покорении сепаратистских тенденций тверского князя, в его тщетных потугах объединения Руси под своей властью. Коалиция Северо-Восточных княжеств под главенством самого преуспевающего московского сделало первую пробу, репетицию общерусского выступления, и противник был определён ещё задолго — Орда. Русь копила силы. Русь проводила репетиции совместных действий. Было бы неправильным утверждать, что заключённый княжествами союз представлял нечто монолитное и единое целое. Многие князья преследовали лишь свои, узкокорыстные интересы и в любой момент, как только изменяется ситуация, могли «отпочковаться». Непрочность таких союзов видна хотя бы на примере Рязанского княжества, которому волею судеб приходилось ходить по лезвию ножа, лавируя между враждующими сторонами. Непрочность договоров, союзов мы видим на примере тверского князя, когда чуть только изменяются события, и рушатся договоры. Но первый шаг сделан. И жизненность образовавшегося союза Северо-Восточных княжеств проявляется не столько в победе над Тверским князем, сколько в создавшейся совместной силе, против которой не рискнули в открытую выступить ни Литва, ни Орда, предпочтя грабительские наскоки, Наскоки отчаяния и злобы. А что же Русь? В обстановке, когда держать постоянно объединённую армию разных княжеств было невозможно, когда 3 сентября были распущены войска, оставалось тоже отвечать лишь отдельными ударами «за обиду».

В ЛЕТО 6834 (1376 г.). В этом году Дмитрий Иванович ожидал возможно более крупного нашествия Литвы и Орды. Не исключено, что между княжествами постоянно курсировали гонцы «да буде готовы». Люди жили в напряжении, в ожидании решительных схваток. Московский князь выслал за Оку сторожевое войско, «остерегаяся рати татарския от Мамая» [169] , с целью следить за всеми передвижениями соперника и в случае дать знать на Русь. А Владимира Андреевича Дмитрий послал на западные границы к городу Ржеву. «Он же, стояв у града три дни (в Рогожском летописце — три недели. — В.Е.), посад позже, а града не взя» [170] Стратегическая цель данного похода состояла не только во взятии города, но, прежде всего, в установлении сторожевой службы по отношению к Ольгерду.

Достаточно сложным оставалось положение на восточных рубежах, в Нижегородском княжестве. Подвергаемое постоянным набегам, разорённое и униженное, оно требовало более решительной защиты и снятия угрозы нападения. Своеобразным форпостом Орды в данном регионе был город Булгары. Именно на него и направил свой удар московский князь. Для этого была послана дружина под командованием опытного воеводы Дмитрия Михайловича Волынского. По дороге к ним присоединились отряды Нижнего Новгорода под началом сыновей Дмитрия Константиновича — Василия и Ивана, «а съ ними бояръ и воеводъ и воя многы» [171] Очевидно, были собраны все силы Нижегородского княжества, так велики были злоба и желание отомстить за причинённые беды и страдания. 16 марта русское войско подошло к городу.

В XIV веке г. Булгар, являясь центром Булгарского улуса в составе Золотой Орды, был одним из крупнейших экономических и политических центров Поволжья. Бой, произошедший под стенами города, описан в русских летописях не столь подробно, как хотелось бы, больше с неким акцентом удивления необычностью увиденного Прежде всего, воинов поразили пушки, установленные на крепостной стене «громъ пущаху, страшаще нашу рать»184, верблюды, которые «кони наши полошающе» [172] . Несмотря на эти диковины, булгарское войско было разбито. Оставшиеся в живых укрылись в городе, и булгарские князья Осан и Махмат-Солтан вынуждены были, очевидно, не надеясь на подмог у, запросить мира. Была выплачена солидная дань — 2000 рублей Великому князю и 3000 рублей остальным участникам похода, признана зависимость от московского князя с обязанностью поставки дани, для чего были оставлены дарига и таможенник, отвечающие за поступление дани в московскую казну.