В ЛЕТО 6874 (1366 г.). Третий год на Руси не прекращается чума. На этот раз она снова посетила Москву. Лежащая в пепелище столица княжества должна была выдержать ещё один удар судьбы. За мором вновь последовала засуха, а за ней — голод, «и бысть хлебнаа дороговь повсюду и гладь велий по всей земле, и съ того люди мряху» [59] . После этого стоит только удивляться, как выжили люди, как выстояли княжества, как не сдала своих позиций Москва. И, наверное, прав был Л.Н.Гумилёв, когда за этой драмой видел очищение природой человечества, его обновление. Выживают в подобных ситуациях лишь наиболее энергичные, более приспособленные — пассионарные люди, они сохраняют жизнь, восстанавливают генофонд, дают толчок к новому подъёму [60] . Таково и поколение князя Дмитрия Ивановича.

Жизнь продолжается, и у самого великого князя происходит важное событие. 1 8 января состоялась женитьба Дмитрия па младшей дочери Дмитрия Константиновича Евдокии. Политический союз московского и нижегородского князей закрепился браком, как потом окажется, верным и счастливым па всю жизнь. Свадьбу, с полагающимися в таких случаях торжественностью и весельем, сыграли в городе Коломне. И дело не столько в том, что Москва ещё не отстроена и устраивать гулянье на пепелище не совсем пристойно, сколько, скорее всего, в желании тестя юного князя. Вчерашний политический соперник Москвы чувствовал бы себя в этом городе скованно и неуютно. Другое дело Коломна: и вроде территория московского княжества, и в то же время пограничный город.

Но торжества быстро отгремели, и молодого князя ждали важные, не требующие отлагательства дела, великокняжеские заботы. Главное — нужно было отстраивать Москву, укреплять её, создавать крепость — оплот княжеству, которой не страшны ни пожары, ни враги. «Toe же зимы князь великыи Дмитреи Ивановичь, погадавъ съ братом своимъ съ князсмъ съ Володимеромъ Андреевичемъ и съ всеми бояры старейшими и сдоумаша ставити городъ каменъ Москвоу, да еже оумыслиша, то и сътвориша. Toe же зимы повезоша камение къ городоу» [61] . Сооружение каменных стен требовало больших затрат, поэтому без участия брата соправителя Москвы, которому по духовной грамоте Ивана Ивановича принадлежало треть Москвы [62] , без бояр и их финансовой поддержки обойтись было невозможно. Ну да ведь заботы общие, общие и расходы. И Москва стала быстро строиться, возрождаться из пепла, опоясываясь Кремлём, сложенным из белого камня-известняка. С тех пор и зовется она «белокаменной». Создание каменного Кремля имело не только важное фортификационное значение, но и большой политический смысл. Ни один город Северо-Восточной Руси не имел ещё каменной крепости, и это лишний раз подчёркивало претензии Москвы на лидерство. Титул великого князя Владимирского о требовал решений и общерусских проблем. Впервые при Дмитрии Ивановиче Москва вмешивается в дела Тверского княжества, пытаясь выступить в роли арбитра.

Чума внесла раздор в действия местных князей. Умирает Семён Константинович, владевший дорогобужским уделом, и завещает его своему двоюродному брату Михаилу Александровичу. Именно этот князь в начале 60 — х годов XIV века выдвигается на первый план — будущий политический и военный противник Дмитрия Ивановича. Начинал Михаил Александрович как удельный микулинский князь, а затем становится и великим тверским князем. Очевидно, поэтому и был завещан выморочный удел Семёном Константиновичем. Это известие вызвало решительное возражение со стороны дяди терскою князя Василия Михайловича и родного брата Семёна — Еремея [63] . Между князьями начался спор за право владеть выморочным уделом. Так как дело, по завещанию, касалось церкви, митрополит Алексий поручил его разбирательство тверскому епископу Василию, снабдив его при этом определёнными наставлениями. Но тот решил не так, как хотелось митрополиту и московскому правителю, «князя великаго Михаила Александровича оправилъ» [64] , т. е. в его пользу.

Здесь необходимо сделать пояснение, почему Москва не хотела возвышения Михаила Александровича и поддерживала его противников Как мы уже сказали, Михаил Александрович стал великим князем Тверским где-то к 1365 году и, вероятно, не без участия Ольгерда. По крайней мере мы видим, что в 1362 году он ездил в Литву и заключил с Ольгердом мирный договор [65] . И с этого времени началось его возвышение в Тверском княжестве. Причина этого союза тоже объяснима Ольгерд вторым браком был женат па сестре Михаила Александровича Ульяне, и она всячески оказывала протекцию своему брагу Идеологический конфликт Ол-герда с Алексием бесспорно вёл к конфликт политическому и военному. В этой ситуации Тверской князь, союзник Ольгерда, становился неминуемо противником Москвы. Поэтому правительству Дмитрия Ивановича так важно было иметь в тверском княжестве промосковскую группировку. Таковым виделся союз с Василием Михайловичем и Еремеем Константиновичем. Решение епископа Василия шло вразрез с полученными от митрополита установками и вызвало гнев Алексия Москва втягивалась в тверские дела. Но решить их в этом году помешало еще одно важное событие.

Вновь на исторической арене появились новгородские ушкуйники Летом они устроили настоящий разбой в Нижнем Новгороде, «избита татар и армян в Новегороде Нижнем множество, гостей сущих татарских, такоже и новгородцких, и жены и дети их избиша, и товар их бес численно пограбиша, и суды их вся изеекоша… и все огню предаша, а сами отъидоша в Каму; и тако Камою ходяще, болгоры воююще, и многих избиша» [66] . Другой отряд ушкуйников под командованием воеводы Иосифа Варфоломеевича, Василия Федоровича, Александра Аввакумовича прошли по Волге, пограбили московских и ростовских купцов и возвратились в Новгород «со многою корыстию» [67] . Если прежде Дмитрий Константинович, боясь испортить отношения с Новгородом не решился на конфликт с ним, то Дмитрий Иванович поставил вопрос ребром и всю ответственность возложил на новгородцев: «почто естя ходили на Волгу грабити и бити моих гостей» [68] . Московский князь действует решительно. Он разрывает мирный договор с Новгородом и в ответ на ушкуйничий разбой посылает военный отряд, который «много волости воеваше, дань велию по Двине и по Югу, и по Купину взяша» [69] , а также захватили ничего не подозревавшего новгородского боярина Василия Даниловича с сыном Иваном, возвращавшихся с товаром с Двины. Московский князь почувствовал за собой силу и способность решать проблемы не только своего княжества, но и общерусские задачи. Он становится по-настоящему Великим князем Владимирским, отвечающим за всю Северо-Восточную Русь. Но и задач стояло очень много, а без сплочения русских земель — и не важно как, путём ли диктата, военной силы или мирным договором, обязательством, вовлекающими все княжества в сферу политики Великого князя Владимирского, — решить их было невозможно.

В ЛЕТО 6875 (1367 г.). Рьяно взялся Дмитрий Иванович за решение поставленных задач. «Князи Русьскыи начата приводити въ свою волю, а который почалъ не повиновагися ихъ воле, на тыхъ почали по — сягати злобою» [70] . Cмысл начальных слов понятен, а вот, к сожалению, о методах летописец, ничего не говорит. Мы видели, как был приведён «в свою волю» нижегородский князь. Настала очередь остальных. Возможно, в полную меру заработала московская дипломатия, велись переговоры с русскими князьями, послы великого князя склоняли их на союз с Москвой, где лестью, посулами, а где и откровенной угрозой. И первый такой договор был заключён с Великим Новгородом. Ушкуйники внесли разлад между Москвой и Новгородом, в результате чего прежний договор был односторонне расторгнут По Москва и Новгород нужны были друг другу как союзники Новгороду — перед лицом надвигающейся немецкой экспансии; Москве необходим был западный союзник, Так как на первый план выдвигаются московско-тверские отношения В начале года в Москву прибывает новгородское посольство. В результате переговоров был заключен мирный договор, по которому Новгород признавал власть московского князя и принимал его наместников Москва обязывалась оказывать военную помощь и отпускала захваченного новгородского боярина.

На очереди стояла Тверь. На князя Михаила Александровича, отказавшегося подчиниться воле Москвы, «почали посягати злобою». В одиночку с Дмитрием Ивановичем тверской князь тягяться не мог, и он бежит в Литву за поддержкой. В отсутствие князя Тверью попытались завладеть князья Василий и Еремей, обиженные решением епископа Василия. По их наговору владыка был вызван в Москву на митрополичий суд. Алексий предъявил ему много обвинений, а главное состояло в том, что он неправильно решил вопрос об уделе Семёна Константиновича, и «бышетъ истома и проторъ великъ» [71] тверскому епископу — отмечает летописец. С непокорными людьми митрополит разбирался строго. А в это время кашинский князь Василий со своей ратью и при поддержке московских войск, по существу, захватил Тверь. Бывший тверской князь, он, скорее всего, имел основания хранить обиду на тверчан за то, что те его не поддержали, а встали на сторону Михаила Александровича. Въехав в город «миогымъ лгодемъ сотвориша досадоу, бесчестиемъ и моукою и разграблениемъ имениа и продажею беспомилованиа» [72] . Московские полки тем временем пограбили окрестности Твери, повоевали волости на правой стороне Волги, пленили многих людей. Думать, однако, что этим самым тверское княжество подчинено, было преждевременно.