Можно также констатировать — и в этом самая драматическая сторона дела — явное усиление экстремистской линии Китая в области внешней политики, направленной против Советского Союза, других стран социалистического содружества, против проводимой ими политики разрядки международной напряженности. Здесь полностью унаследован курс Мао Цзэдуна и особенно сильна преемственность. Может ли это служить предметом гордости для маоизма? Очень сомнительно.

Внешнеполитическая ориентация Китая исходит из простейшей предпосылки о национальных выгодах и интересах, толкуемых, однако, с позиций радикал-национализма и подчиненных целям великодержавия. Понимаемые в этом духе национальные интересы породили и стимулируют ориентацию пекинских руководителей на те страны, которые проявляют заинтересованность в милитаризации Китая, в укреплении его могущества, в его еще большем утверждении на позициях радикал-национализма. Ясно, что это страны капитализма — участницы империалистического блока НАТО и другие государства, которым импонирует именно такая новая роль Китая.

Антисоветизм является козырной картой в этой националистической игре. Используя политику антисоветизма, нагнетая всякие страхи и ужасы, якобы исходящие от СССР, китайские руководители получают немалые дивиденды — военную и экономическую помощь развитых стран Запада, активную политическую поддержку, полную моральную реабилитацию. Китайские руководители обретают свободу рук для любых акций внутри страны — Западу нет дела до этого, только бы сохранилось противостояние Китая СССР и другим социалистическим странам.

Странно, но это бесспорный факт, что реакционный гоминьдановский режим не был так обращен вовне, так агрессивен и великодержавен. И нельзя сказать, что сегодня национализм китайских руководителей вызван исключительно усилением мощи этой страны. На самом деле относительная мощь Китая по отношению к ведущим державам мира стала меньшей, а не большей в сравнении с периодом гоминьдана. Значит, причину надо искать в самой ориентации социальной жизни Китая, в идеологии и политике нынешних пекинских руководителей.

Экстремизм внешней политики Китая — несомненно сложившаяся тенденция. Куда он будет обращен?

Уже в настоящее время в практической политике Китая все больше выходит на первый план стремление утвердить свою гегемонию в Азии. Не исключено, что в ближайшей перспективе Китай устремится в Африку. Национализм и великодержавие находят свое проявление в экстремистской внешней политике, векторы которой могут быть направлены в разные стороны.

Концентрированным выражением внешнеполитического курса новых руководителей Китая явилась его агрессия против Вьетнама. Эта агрессия не только отразила гегемонистские претензии Пекина в Юго-Восточной Азии, не только обнаружила на деле жестокость и коварство китайского руководства по отношению к свободолюбивому народу Вьетнама. Она отразила общую стратегию КНР на международной арене, стратегию, направленную против разрядки международной напряженности, на расшатывание всей системы международных отношений, на подготовку термоядерной войны.

В заявлении Генерального секретаря Компартии США Гэса Холла (6 марта 1979 г.) по поводу китайской агрессии во Вьетнаме говорилось: «В своем гнусном и коварном замысле китайские лидеры преследуют несколько целей: вовлечь весь мир и особенно Советский Союз в новую конфронтацию; установить свое господство— политическое, военное и экономическое — в Юго-Восточной Азии; захватить определенные территории, о чем свидетельствует, например, карта, изданная в 1954 году, на которой китайцы по примеру Гитлера включили в состав своей территории районы Вьетнама, Лаоса и Камбоджи; разграбить жизненно важные стратегические ресурсы Вьетнама: нефть, хром, магний и др.; служить мировому империализму посредством ослабления и подрыва сил мирового революционного процесса».

Ни одной из этих целей Китаю достигнуть, разумеется, не удалось. Дэн Сяопин — Один из главных инициаторов агрессии — в своих многочисленных развязных заявлениях во время пребывания в США и после возвращения в Пекин говорил о намерениях Китая «преподать урок Вьетнаму». После 17 дней боев Китай был вынужден объявить о выводе своих войск с вьетнамской территории. Вьетнамский народ нанес поражение еще одной великой державе, которая покушалась на его независимость и свободу. К такому выводу пришли не только противники китайской агрессии, но и те, кто явно или скрытно ее поощрял и поддерживал. Газета «Уолл-стрит джорнэл» (8 марта 1979 г.) в статье «Кто кому преподал урок» писала: «Если взвесить все плюсы и минусы „карательного“ вторжения Китая во Вьетнам, остальное человечество может согласиться, что Китай вышел из этой войны с подпорченной репутацией и разбитым носом».

Западные политики и идеологи пишут о неподготовленности вооруженных сил Китая, а также о несостоятельности его стратегии, которая обнаружилась в его вооруженном нападении на Вьетнам. Но они обходят главные политические выводы, которые следуют из этой агрессии. «Своим беспрецедентно наглым разбойничьим нападением на соседнюю небольшую страну — социалистический Вьетнам — нынешние пекинские правители окончательно раскрыли перед всем миром коварную, агрессивную сущность проводимой ими великодержавной, гегемонистской политики, — говорил Л. И. Брежнев в своей речи перед избирателями 2 марта 1979 г. — Теперь все видят, что именно эта политика в настоящее время представляет собой самую серьезную угрозу миру во всем мире».

Правящие круги Запада склонны игнорировать эту угрозу и даже поощрять экстремизм Китая в отношении социалистических стран. Долгое время они твердили, будто Китай ведет только «чернильную войну», (выражение Мао). «Горячая война» Китая против Вьетнама разрушила эти иллюзии. То там, то здесь в оценках буржуазных политиков и журналистов слышатся нотки отрезвления и беспокойства.

Однако Запад отнюдь не намерен отказаться от своих планов вооружения Китая. Это мотивируется, во-первых, тем, что Китай-де увязает в своей конфронтации с СССР и в своих конфликтах в Азии и потому не будет опасен Западу. Второй мотив — Китай-де постепенно «цивилизуется», войдя в систему отношений мирового сообщества.