Несмотря на все свои страшные переживания и тревоги, жена Ионова не только стойко верила в возвращение мужа из тропического ада, но еще и ухитрялась не выпускать из рук воспитание двоих сыновей, пребывавших в тот момент в самом «опасном» переходном возрасте: словечко «тинейджеры» в середине восьмидесятых было еще не в ходу.

Но самое главное — Нина Алексеевна всегда удивительно точно и тонко чувствовала настроение своего мужа, его состояние, которое генерал вполне успешно умел скрывать от окружающих, если того требовали обстоятельства. От окружающих, но никак не от жены…

Вот и сегодня, дождавшись, когда Иван Герасимович отужинает и понаблюдав за его дальнейшими действиями, сводившимися к извлечению на свет божий бутылочки коньячку, она точно угадала момент, когда можно было заговорить о главном.

— Ваня, — мягко начала Нина Алексеевна, — тебя сильно тревожит что-то, связанное с прошлым, о котором мы уговорились не вспоминать. Давай временно отменим уговор и все-таки поговорим, а то, не ровен час, сопьешься у меня совсем…

— Нинок, — усмехнулся генерал, — в следующий раз можешь не отрицать, что обладаешь редким даром ясновидения! А?..

— Конечно, я буду это отрицать, потому что никаким даром не обладаю!

— Тогда откуда ты взяла, что…

— Ой, Ванечка, да достаточно за тобой понаблюдать! — Она улыбнулась. — Позавчера, после того как вы с Алешей уединялись, а потом гости разошлись, ты целый час сидел в своем кабинете с синей папкой… Ну той, где у тебя хранятся ангольские бумаги, архив. Я так и уснула, не дождавшись тебя! И уже сквозь сон слышала, как ты с кем-то созванивался…

— И что?

— А то!.. Во сколько ты лег — часа в три?.. Наверняка не раньше! А улетел из дома сразу после завтрака, вернулся к ужину. Вчера то же самое. Сегодня — снова… И все время хмуришься, губами шевелишь, вопросов моих не слышишь!.. Спрашиваю тебя: ты детям звонил? А в ответ слышу знаешь что?..

— Что?

— «Да-да, кажется, году в восемьдесят четвертом или пятом…» Ну и что я после этого должна предполагать?..

Генерал отодвинул от себя уже наполненную коньяком рюмку и расхохотался.

— Да-а-а… — протянул он. — Как все, оказывается, просто… Видать, старею я, Нинок, а?..

— Прекрати! — Она махнула рукой. — И не уходи от темы: что там еще стряслось?

Иван Герасимович задумчиво посмотрел на жену и, немного помолчав, согласно кивнул:

— Ладно, умница моя, так и быть, поделюсь… Ты ведь в курсе насчет взрыва в Мневниках?

— Еще бы! Что, Турецкому снова хуже?

— Слава богу, нет, но и не лучше… Вряд ли он сможет вернуться к работе… — Иван Герасимович нахмурился. — А насчет Анголы ты, Нинок, угадала: похоже, в этом деле, как это ни поразительно, просматривается след одной престранной истории, случившейся там с нашими ребятами… Сам я о ней только слышал, в Луанде тогда был, а они в самом пекле, в джунглях… Как раз в тот момент к нам в командование приезжал Алеша Кротов со спецзаданием, и об упомянутой истории он краем уха тоже наслышан… Он и зацепил этот самый ангольский следок, побывав в госпитале у Турецкого.

— Да что за история-то, Ваня?..

— А история сплошь и насквозь мистическая! — заявил генерал. — Взвод наших ребят где-то в лесах ввязался в бой на стороне одного из племен: племя маленькое, но крайне воинственное, мбунду называется… Живут прямо в джунглях, а сколько столетий подряд — никому не известно. Верят во всякую чертовщину, которой сами же и занимаются…

— Колдуны, что ли? — простодушно поинтересовалась Нина Алексеевна.

Генерал покосился на жену: не собирается ли, часом, его высмеять?.. Но она выглядела вполне серьезной, а главное — заинтересованной.

— Колдуны! — подтвердил он. — И главное их поклонение предназначено огромному каменному идолу, черному как смоль, с такой омерзительной харей, что не приведи господи на ночь увидеть… Имя у этого идола, поверь на слово, для нормального человека непроизносимое, а камень, из которого его высекли, какой-то редкий…

— Ты говоришь так, — нахмурилась Нина Алексеевна, — словно видел его собственными глазами…

— Самого — нет, а вот его точные копии из того же камня, сделанные, чтобы на шее, значит, носить, видел. Там у нас один археолог среди офицеров затесался, так он утверждал, что этому чертову тотему не меньше чем лет четыреста будет.

— Тотему?

— Так они их называют, считается, что тотем — что-то вроде непробиваемой для врагов брони… Колдовская охрана, понятно?

— Вполне… А при чем тут солдатики наши?

— Двое из ребятишек в том бою погибли, а восьмерым вождь племени, за то что помогли им, подарил эти хреновины, заверив, что теперь они бессмертные, поскольку ихний идол охраняет того, кто его всегда при себе держит, от гибели на войне… А может, и вовсе от смерти оберегает…

— Оберег, значит… Это ясно, — кивнула Нина Алексеевна. — Но остальное…