Этот праздник гуляли на острове совсем по-особенному. После короткой молитвы все уселись за столы, накрытые в малом зале синагоги. На столах в изобилии стояли бутылки с местной водкой, убойной жидкостью, которую гнали из гуавы. Один раз, в гостях у тестя, Гевер отхлебнул глоток и навсегда зарекся прикасаться к этой отраве.

Островитяне заглатывали пойло целыми стаканами, хищно и жадно, и быстро хмелели, а захмелев, возвращались в главный зал и пускались отплясывать вокруг «бимы». Вскоре синагога оказалась заполнена пьяными. С раскрасневшимися лицами они мерно ходили по кругу, невнятно горланя песни, размахивая руками, подпрыгивая, как бы изображая веселье и упоение. Картину народного ликования портили только лица: одеревенелые, с застывшими навыкате глазами.

Один из танцующих вскарабкался на «биму» и, с трудом балансируя на перилах, начал размахивать огромным желтым флагом. На флаге была изображена корона, под которой огромными буквами вилась надпись: «Да здравствует Царь!»

О каком Царе шла речь, было непонятно, но Гевер решил, что, по всей видимости, имеется в виду Всевышний, Царь своего народа.

Стоящий на «биме» сделал слишком резкий замах, покачнулся и, отбросив в сторону флаг, рухнул прямо на головы танцующих. Разнесся испуганный «ах», наверное, кому-то досталось, толпа сначала замерла, а потом раздалась, оставив на полу неподвижное тело.

Все взоры устремились в сторону раненого, а Гевер, дернув дверцу шкафа, в котором прятали молитвенник, обнаружил, что ее забыли запереть. Наконец-то представилась возможность рассмотреть, что же там написано! Быстро распахнув дверцу, он засунул в шкаф голову и наугад раскрыл молитвенник. Спустя несколько секунд, отпрянув, словно укушенный змеей, он в ужасе прислонился к стене. В молитвеннике, там, где обычно пишут имя Бога, было написано «Ашмедай» [42] .

— Так вот оно как! — в остолбенении шептал Гевер. — Значит, я полгода учу Торе демонов, и полгода они накладывают мои тфилин. Сколько несчастий они причинили миру, благодаря полученной от меня силе. А «раввин», он же по два раза в день приходил подзаряжаться!

Гевер вспомнил о жене и задрожал всем телом.

— Боже, мой, Боже, Боже мой, значит, и Махлат — демон, а ребенок в ее чреве — мое потомство от демона!

Оставшуюся часть праздника Гевер просидел за стеной синагоги, мрачно уставясь во влажный сумрак ночи. Из ярко освещенных окон доносилось пение танцующих бесов.

«Что они празднуют? — думал Гевер. — Если все создано в зеркальном отражении, то у них тоже есть своя Тора и свой день ее получения. Но мне, мне-то как быть со всем этим?»

План созрел часа через два. Гевер вернулся в синагогу и слился с толпой.

После праздника все пошло по заведенному порядку. Гевер вел себя так, будто продолжал пребывать в полном неведении. В субботу, на третьей трапезе за столом у тестя, он вдруг предложил:

— Все-таки есть недостаток в нашем служении Всевышнему, и я знаю, как его исправить.

— Как же, сынок? — поощрительно улыбнулся «раввин».

— Я вернусь на Кубу, куплю самый лучший свиток Торы, несколько десятков пар тфилин и привезу на остров.

— Но ты не сможешь отплыть от острова. Пучина засасывает всех, кто до сих пробовал это совершить.

— У меня особая шлюпка, — ответил Гевер. — Так же, как я добрался сюда, я смогу вернуться в открытый океан, а оттуда достигнуть Бермуд. Мне нужен мой экипаж: матросы для гребли и капитан для ориентации по звездам.

«Раввин» задумался. Гевер хорошо представлял, что крутилось в его бесовской голове. Нежелание отпустить уже прирученную жертву сталкивалось с пьянящей перспективой заполучить настоящий свиток Торы плюс десятки пар тфилин.

— Хорошо, — произнес «раввин», после долгого раздумья. — Но ты дашь клятву, что вернешься не позже чем через год.

«Много ли стоит клятва, данная демонам?» — усмехнулся про себя Гевер и дал согласие.

Прощание с Махлат оказалось нелегким. На последнюю ночь она приберегла такие уловки и приемы, что утром Гевер с трудом заставил себя разомкнуть ее объятия и подняться с постели.

Почти все население острова собралось на берегу пожелать шлюпке удачного плавания. Впереди, в белом балахоне, поддерживая горестно плачущую дочь, стоял «раввин». Он молча пожал Геверу руку.

— Смотри, сынок, не забывай клятву, — то ли предупредил, то ли пригрозил он.

Через сутки шлюпка благополучно добралась до Бермудских островов, Гевер сел на корабль и, навсегда зарекшись плавать по морю, вернулся на Кубу. О демонах он никому не рассказал, но стал особенно усердно молиться и увеличил количество занятий Торой. Тфилин, привезенные с острова, он сразу похоронил в генизе [43] .

Год прошел быстро и, чем ближе подступала дата обещанного возвращения, тем сильнее наваливалось на Гевера беспокойство. В ночь окончания срока он почти не спал, а день провел в синагоге. Но ничего не случилось. Совсем ничего. Миновал еще день, и еще один, и еще, неделя, другая…