— Ты бы, поблагодарил, лучше, — с упреком заметил Николай и вздохнул. — А спиться и так можно, было бы желание. Нам ли с тобой не знать? Только зачем себя губить? Неправильно это. У тебя есть дело и призвание. Живи себе и помогай другим. Забудь и отпусти.

— Добрый ты, а я вот, не настолько, видно, чтобы забыть. Но помогаю же, — огрызнулся Тимофей. Он ненавидел просветительские беседы Николая. — Но вот ты, что, слушаешь меня? — упрекнул он друга, повернувшись.

Заметил, что лекарство почти закончилось. Опять сел на стул рядом и, дождавшись последних капель, перекрыл систему. Аккуратно и осторожно вывел иглу, стараясь на повредить узловатых вен.

— Зажми, — велел он другу.

Тот послушно согнул локоть.

— Тебе хочется выпить? — вдруг как-то робко спросил Николай в повисшем молчании.

Тимофей задумался. Он знал, о чем тот спрашивает, не в первый раз говорили.

— Хочется, но не потому, что тянет. Это не так, как у тебя, — он вздохнул. — Мне забыть все хочется. Забыться. А если выпить много — это помогает на пару часов, — Тимофей скривился. — Глупо, сам понимаю. Ведь знаю все. Но…, потерял я веру, Коля. И в Бога, и в людей. Вот и не останавливает ничего. Это тебе вера завязать с тягой к наркотикам помогла. А я… не тот, видно, случай.

— Случай…, да нет, Тимофей, случаи одинаковые. Все мы ищем того ощущения, которое унимает гнев и страх, боль в душе. Для меня это героин был. Ты сейчас в алкоголе пытаешься покой найти. И ведь, Тимофей, это пока не тянет. А потом? Сейчас ты контролируешь тягу. Но сколько пройдет времени, пока она станет руководить тобой? — Николай вздохнул. — Меня, до сих пор, иногда тянет. Так, что сил нет. Только молитва и спасает, — друг отвернулся к стене, где над кроватью висело в углу две иконы.

— Предрасположенность к химической зависимости — генетически заложена в генах, и нет твоей вины, что тянет, мы говорили об этом, Коля, — Тимофей отвернулся. — А я, справлюсь, — он криво улыбнулся.

— Что бы ты сказал пациенту на такой ответ? — ехидно осведомился Николай.

Тимофей промолчал, что скажешь в ответ на правду? Что толку, что сейчас он пил редко? Собственно, последний год, вообще не пил.

Но был период, когда Тимофей только приехал в Андреевку, когда он напивался едва ли каждый вечер. Ему даже хотелось спиться. Так, как спивался Валентин Петрович, врач, который на тот момент управлял амбулаторией. Обида и злость на всех, кто в принципе, предал, сломал его, заставляла Тимофея искать забытья в бутылке. Вот только, его и правда не брало. И на утро он был всегда в норме, может голова иногда побаливала. И все.

В какой-то момент он просто прекратил, хоть иногда и не хватало того тупого и пустого ощущения отрешенности от всего в мире, когда уже и правда ничего не волновало и не трогало. Однако Николай был прав, если долго травить организм, тот может и привыкнуть к отраве. Хотел ли Тимофей становиться одним из тех пьянчуг, которых хватало в селе? Хотел ли умереть от запоя, как умер три года назад Валентин Петрович?

Не хотел. И наверное, стоило послушать друга и поблагодарить Бога за то, что и правда таким организмом наградил.

Да только сегодня, из-за того, что слишком много всколыхнул в душе шепот этой Юлии Дмитриевны, хотелось послать все к черту и напиться опять. Потому что сознание бесила, злила мысль, что и Саша поверит сплетням. Как все, может и не будет говорить открыто, но в глубине души…

Странно, он знал ее всего пару недель, поцеловал один раз, а ощущал себя почти так же паршиво, как тогда, его лишили всего, что составляло жизнь Тимофея пять лет назад, и всего лишь из-за страха, что и она отвернется.

Не желая обсуждать это с другом, он вернулся к осмотру Николая.

— Легче? — Тимофей посмотрел в глаза Коле, замечая желтизну. — Тяжесть есть? Колет? — прижав пальцы к правому боку попытался осторожно прощупать контур печени.

— Ну, за минуту не отпустит же, — улыбнулся Николай, немного скривившись, когда Тимофей чуть придавил. — Не колет, но и забыть о себе не дает.

— Был бы послушный, уже б закончили лечить, — Тимофей вздохнул. — Но, вроде, и так все не очень плохо. Только не выматывай себя, договорились?

— Постараюсь, — Николай смотрел на него так честно, что Тимофей только рукой махнул. Этому без толку говорить. Такой же упрямый, как и он. Как два барана. Только Колька о других печется, а Тимофей от себя пытается спрятаться.

— Александра Олеговна о тебе беспокоилась, — заметил он, вновь вспомнив о Саше. — Помощь предлагала. Может, и правда, пусть еще она тебя посмотрит? Я то, что? Как был хирургом, так и остался, мне б отрезать чего, — попытался пошутить он. — А она терапевтом последние пять лет проработала, может более эффективные методы лечения гепатита знает. Подскажет что. Ты как? — он внимательно посмотрел на друга. — Только все ей придется рассказать. Не прячась, иначе советы могут толк потерять, — предупредил Тимофей, хоть и знал, что Николай сам понимает.