– Товарищ Вакуленко, вот я сейчас разговаривал с Жуковым. Вы тоже считаете, что он гений, стратег, бог войны?

– Товарищ Сталин, Жуков, несомненно, обладает выдающимся талантом полководца. Он это доказал множество раз. Начиная с Халхин-Гола, он это доказывал и в боевой обстановке.

– Халхин-Гол Жуков чуть не просрал!

– Почему вы так решили?

– Дело в том, что японцы сами готовили удар. Свое наступление они запланировали на 27 августа. Это должен был заметить и Жуков. Пристрелка артиллерийскими орудиями целей. Постоянные полеты самолетов-разведчиков. Вообще было много признаков готовящегося наступления! И, хотя к операции было все готово, нам пришлось рисковать. Тянуть до последнего. Так сказать, вчера в 23.55 было еще рано, а сегодня в 4.05 может быть уже поздно. Так вот, точный срок выступления японцев вычислила стратегическая разведка. Но его не смогла узнать разведка фронтовая.

– Но, товарищ Сталин, Жуков в группе войск в Монголии появился всего за несколько дней до боев.

– Поэтому мы и сделали скидку на его неосведомленность. Тем более что руководство операцией, взаимодействие родов войск он осуществил блестяще. Талантливый исполнитель.

– Зря вы так, товарищ Сталин. Мы, военные, никаких сил, крови своей не жалеем, чтобы выполнить решения партии.

– Ты еще про мудрость мою скажи, товарищ Вакуленко. Ты что, на партсобрании у себя в войсках? И скажи мне, кто сил жалеет в стране? Весь народ голодный, раздетый, все силы, все средства отдает родной Армии, недоедает, о вас думает. Пацаны у станков стоят, бабы на тракторах пашут. Для чего Паша Ангелина героиней страны стала? Для того чтобы Жуков в грудь себя стучал: «Я победитель румын! Если надо, я и Гитлера в бараний рог скручу!» Ты думаешь, мне слава нужна? Она есть у меня, но она меня не интересует. И мне важно сейчас избежать раскола между партией и армией. Вы, генералы, можете хамить подчиненным, но любую оппозицию я через колено ломал и ломать буду.

Бери карту Юго-Восточной Европы. Вводная: наши войска в результате воздушно-десантной операции заняли город Братиславу и плацдарм на правом берегу Дуная в Австрии. У тебя в распоряжении все войска Южного фронта. Задача: прорыв фронта для соединения с десантниками, развитие успеха тактического в успех стратегический. Варианты: южный через Югославию и северный через Венгрию.

Ваши соображения, товарищ Вакуленко?

Подмосковье, п. Кубинка. Танковый полигон

Немецкий танк T-IVA сиротливо стоял на бетонной площадке полигона. На заново покрашенной броне красовались кресты. Кресты, не похожие на те, что малеваны немецкими малерами, не свастики. Маленькие крестики для прицеливания новых орудий и испытания новых видов боеприпасов.

Представитель КБ 17-го завода, тщедушный инженер в берете и очках, заметно волнуясь, представлял высоким гостям экспериментальный снаряд.

– Наши конструкторы еще в 1937 году обнаружили эффект сжатия расплавленной металлической массы в результате фокусирования взрывчатого вещества посредством конусовидной воронки. Т.е. это можно назвать эффектом аккумуляции энергии взрыва.

– Это что ж, вот эта медная воронка пробьет броню любого танка? – спросил маршал Кулик.

– Нет, товарищ маршал, броню пробивает не воронка, а раскаленная струя металла под огромным давлением. Механизм такой же, как если лить из кипящего чайника воду на снег. Разница в температуре и давлении такова, что раскаленный металл проходит любую броню без сопротивления. При соблюдении определенных условий, конечно.

– Каких условий? – спросил Сталин.

– Мы их выдержали. Расстояние подрыва боеприпаса от брони должно быть выдержано точно. Вот эта выступающая вперед часть снаряда его и выдерживает. Скорость полёта не должна быть слишком большой. В данном случае бронебойность не от этого зависит. Скорость вращения снаряда тоже не должна быть слишком большой...

– Да, не оратор, – про себя пробурчал Сталин, – посмотрим, какой конструктор. – И громко добавил: – Что ж, наверное, хватит теории.

По его знаку, члены комиссии спустились в блиндаж, генералы и чиновники разобрали стереотрубы, вглядываясь в танки-мишени. Бухнула пушка. Снаряд, прочертив трассером дугу, взорвался на лобовом щите. Ни сверхмощного грохота, ни сотрясения почвы. Но танк весело запылал. Подскочившие работники полигона, поливая из шлангов, затушили пожар. Сталин обошел танк. Рассмотрел дырку диаметром с сантиметр, лохмотья осколков, впившихся в броню, недоуменно спросил:

– И это все?

– Все, – смущенно ответил инженер.

– А внутри?

– А внутри каша, товарищ Сталин.

– Какова расчетная бронепробиваемость?

– Мы, товарищ Сталин, не только рассчитали, но и на испытаниях проверили. 170 мм брони навылет.

– Хорошо. К счастью, в мире нет танков с такой броней.

– В мире, товарищ Сталин, есть линкоры с такой броней, – заметил маршал Кулик.

– Товарищ Петренко, – обратился Сталин к конструктору, – а возможно ли ваш аккумуляционный боеприпас соединить с торпедой?

– Да, товарищ Сталин. Мы на практике не пробовали, но теоретически возможно.

– Хорошо. Товарищ Кулик, начинайте предсерийный выпуск снарядов и торпед для линкоров. Ну и для КВ-2 экспериментальную партию. Некоторые умельцы в Европе наловчились форты делать из брони, авось пригодится.

– Товарищ Жуков. – Он подождал, когда Жуков подошёл. – Георгий Константинович, вы уж простите меня, старика, сварлив стал. Я на что рассердился-то. Вы хорошо знаете Полевой Устав?