Так думал Меркулов, сворачивая с шоссе на проселочную дорогу, и почти сразу же машина остановилась. Ирина вопросительно посмотрела на него.

— Просто я не уверен в траектории нашего движения… — пробормотал Константин Дмитриевич и полез в бардачок за картой.

— Так, может, не стоило отпускать водителя? — спросила Ирина вполне невинным тоном. Эту тему они обсуждали, когда выехали из Москвы, около получаса.

— Что сделано, то сделано. И водитель мой эту местность тоже не знает. Он — по Москве узкий специалист. Сейчас разберемся.

— Понятно, — насмешливо протянула Ирина. — Все вы — узкие специалисты.

— Зато — хорошие, — веско сказал Меркулов и сунул карту обратно. — Все правильно. Лучше вот что мне скажи… Ириш, ну зачем тебе это надо? Тебе сейчас отдыхать нужно не меньше, чем Сашке. Ты столько перенесла за последнее время. А тут еще такие поездки… — Ирина не отвечала. — Вообще не уверен, что мы эту деревню найдем до вечера… Ладно, поехали, — резюмировал Меркулов, поскольку никакого впечатления его слова на спутницу не произвели.

Дорога начала подниматься в гору. Кругом были засеянные поля, к ним отлого спускались еще недавно желтоватые склоны — это была выгоревшая трава. Пашни ползли вверх по откосам. Теперь, когда они забрались выше, ветер сильнее колыхал колосья. Дорога была белая и пыльная, и пыль поднималась из-под колес и повисала в воздухе за машиной.

— Как называется деревня, я забыла, — спросила Ирина, — что-то там про клоунов?…

— Скоморохово.

Она вытащила карту, поизучала ее немного и безапелляционно заявила:

— Во-первых, если мы тут срежем по лесу, то выедем на этот участок… Наверняка это и есть ваше Скоморохово.

— А во-вторых?

— А во-вторых, вам придется смириться с моим присутствием.

Меркулов промолчал. Ирина продолжала теперь другим тоном — гораздо более мягким:

— Константин Дмитриевич, вы же сами видите, как Шурка мучается от бездействия… А я его лучше вас знаю…

— Значит, ты не против, чтобы он работал?

— Конечно нет. Это хорошо, а то превратится в такую собаку в очках.

— Как это? — удивился Меркулов.

— А вы не слышали? Это сейчас модно — собаки в очках. Мне недавно дочка из Англии звонила, рассказывала. У них там собаки в очках ходят.

— Но зачем?!

— В домашних условиях собака живет дольше обычного, и к продленной старости происходит атрофия мышц, контролирующих восприятие солнечного света. Результат — собаки категорически отказываются выходить на улицу. Вот и изобрели для них такие специальные окуляры… И потом, это суть мужской психологии — он сам себя съест и угробит здоровье, которого и так осталась самая малость. Я не могу ему это запретить. Что тогда мне остается? Только помогать. Пусть считает, что не болеет, а действует. К тому же… — Она замолчала.

Хотя Меркулов и ожидал услышать что-то в таком роде, он все же глянул на нее с легким удивлением. Жена Турецкого собирается активно ему помогать разбираться в его бредовых идеях? Это было что-то новенькое!

— К тому же? — напомнил Константин Дмитриевич.

— К тому же вы не слишком-то умеете разговаривать с людьми. Только приказы отдаете.

Тут уж Меркулов не выдержал и возмутился:

— Ну уж это извините!

Ирина сообразила, что перегнула палку.

— Простите… Просто я сейчас не могу по-другому, поймите меня, Константин Дмитриевич!

Некоторое время оба молчали. Меркулов определенно тяготился этим молчанием больше. Он вообще с неудовольствием поймал себя на каком-то ученическом чувстве по отношению к Ирине, можно было подумать, что он нерадивый троечник, а она его классный руководитель. А ведь Ирина моложе его почти на два десятка лет…

— Константин Дмитриевич, я бы очень хотела быть вам полезной, — проникновенно сказала Ирина.

— Это я понимаю, — ворчливо отозвался Меркулов. — Поэтому ты поперлась со мной в эту тьмутаракань и пьешь из меня кровь.

— Да нет, я в широком смысле.

— В широком смысле?! — притворно ужаснулся он. — Что же от меня тогда останется?

— Вот напрасно вы не воспринимаете меня всерьез. Кроме того, что я жена Турецкого, я все-таки еще…

— Музыкальный педагог.

— При чем тут это? Я психолог. Знающие люди находят у меня неплохие профессиональные задатки.

— Правда?

— Да.

Черт его знает, в самом деле, подумал Меркулов. Вдруг посторонний человек с непредвзятым мышлением на что и сгодится?