Наконец дверь открылась, и в кафе вошел Цветков. Он был энергичен, явно в приподнятом настроении. Сразу увидел Георгия и двинулся к нему.

— Что здесь можно поесть? — весело спросил Цветков.

— Шашлык у нас хороший, — крикнула официантка через весь зал. — Как раз через минуту поспеет! — Она сидела за барной стойкой, общалась с барменом и явно ленилась идти в зал.

— Свинина или баранина?

— Свининка!

— Свининка, ха-ха!..

Цветков махнул рукой — тащите, мол. И плюхнулся на стул напротив Георгия.

Георгий с каменным лицом смотрел на него. Цветков осмотрелся и заявил:

— Миленькое местечко. Тихое, спокойное, уютное. Жаль, от центра далеко. — Он повернулся к официантке, которая, кажется, и не думала отправляться на кухню, и крикнул: — И водки соточку! — Спросил у Георгия: — А ты уже поел? У них — свининка!

— Сыт, — холодно сказал Георгий. — Давай рассказывай, что у тебя там?

— А чего рассказывать? Все шик и блеск! Подозреваемый есть. Мент, кстати! — хохотнул Цветков. — И уже в тюрьме. Нормально? — Он не дождался от Георгия ни одобрения, ни какой-либо другой реакции и продолжил: — Я на него столько навалил — мама не горюй! Если даже на срок не пойдет, все равно минимум полгода кутузки. Он ничейный, за ним никого нет… короче, неудачник. И, видать, трусло последнее: на него надавить — вообще чистосердечное напишет. Я знаешь, как его взял? Это песня! Он в библиотеке сидел. У него…

— Мне это не интересно, — оборвал Георгий. — Этим ты себе задницу прикрываешь, а меня мои интересы заботят. Теперь следующее дело. И очень быстро.

— Быстро-быстро… — проворчал Цветков, расстроенный главным образом из-за того, что ему не дали похвастаться. — Ты деньги-то принес? А то мне что-то надоел этот вечный субботник. Давай так, утром деньги — вечером дела. О’кей?

Георгий вдруг улыбнулся краешком рта, при этом глаза продолжали излучать пронизывающий холод.

— Наглеешь, маленький сукин сын…

— Я не наглею, я рискую! У меня же нет, как у вас, светлой идеи. Риск — только за деньги, согласны?

Цветкову принесли шашлык. Он с аппетитом вгрызся в мясо.

Возникла пауза. Георгий изучающе смотрел на Цветкова, рассматривал его как интересное насекомое в коллекции. Усмехнувшись, он сказал:

— Ты прав… Ты действительно рискуешь. Понимаешь, что я тебя могу в любую минуту вскрыть, как банку, тихушник? Твои же менты мне потом спасибо скажут.

— Чего это вдруг? — не понял Цветков. В горле вдруг пересохло, и он невольно отодвинул тарелку с дымящейся свининкой.

— Оглянись. Тебе же деваться некуда. Ты у меня не за деньги, ты у меня за страх работать будешь, — Георгий встал из-за стола. — Приятного аппетита.

И он вышел из кафе.

Ошарашенный Цветков остался сидеть. Нервно залез в карман куртки. Достал пузырек но-шпы, вывалил на ладонь пилюлю, проглотил. Крикнул официантке:

— Не надо водки! Воды принеси…

Турецкий смотрел на стену. Он представил себе круг, внутри этого круга другой, а внутри другого еще один, и еще, и еще и отправил внутреннее зрение стремительно пронизывать бесконечное кольцо колец, отыскивая в центре каждого светящуюся точку, которая, в свой черед, обращалась в новый кружок, содержавший все больше и больше кружков. Это походило на нырок в самую глубь вещей и отвлекало сознание от любых низменных, суетных мыслей. Турецкий позаимствовал эту технику из какой-то книжки Ирины. Работала она превосходно, надо было только добиться крайней сосредоточенности, оставаясь в то же время полностью расслабленным. В таком состоянии время летело удивительно быстро…

— Эй, Саша, ты где? — раздался тревожный голос Меркулова.

Турецкий встряхнулся, покрутил джойстик инвалидного кресла и поездил туда-сюда по палате. Меркулов, сидя в кресле, с интересом наблюдал за ним.

— Значит, Щеткин погорел на взятке? — спросил Турецкий.

Меркулов покивал и добавил:

— Да, но вывел нас на главного подозреваемого.

— Фигня, конечно, получается. Да какой из него пособник террориста?! Хм… А что он сам говорит?

— Говорит, деньги какому-то человеку поменял. Видел его первый и последний раз в жизни.

Турецкий остановил кресло. И начал размышлять вслух:

— Плетнев говорит, что это действует маньяк — одиночка, так? Ладно. Будем считать, маньяк… Но ведь он никак не мог обойтись без помощников… Где он доставал пластид? Как он передвигался по городу, — со взрывчаткой, радиостанцией и невменяемой девчонкой? Ведь любой патруль может проверить, и тогда… — Турецкий помолчал. — У него наверняка хорошие документы для прикрытия. Или купленный человек с «коркой», который его прикрывал.

Меркулов сверкнул глазами:

— То есть ты хочешь сказать, что Щеткин все-таки не при делах, я правильно понял?

Турецкий неопределенно кивнул.

— Это я сейчас не при делах, так что окончательные выводы — по твоей части, Костя. Все бывает — и гусь свистит, и рак летает. Может… может, Щеткин как раз и есть тот, кого мы ищем.

— Ну, уж это ты брось, Саша! Ты бы глаза его видел! Я понимаю, что их к делу не пришьешь…

— Ладно-ладно, не кипятись. Я сам с ним знаком с незапамятных времен. Но давай просто допустим, что чисто логически Щеткин может быть пособником террориста. Допустим?