– Пей, - разноцветные глаза прищурились.

– Что это?
– взяв пилюлю, машинально спросила я.

– Противоядие, - ответила она спокойно, словно сообщала, что это присыпка от опрелостей.
– Я пустила дымку смерти, ты вдохнула остаточный газ, - и она отвернулась, чтобы встретить очередной балахон, показавшийся в конце коридора.

У меня не осталось сил. На злость. На обиду. На гнев. На вопросы. И на ответы. Я сунула пилюлю в рот и побрела к выходу. Потом. Всё потом. Когда просплю тысячу лет.

Я шла по коридору, словно в тумане, видя перед собой только обтянутую коричневой кожей спину Вейра. Я слышала топот, отдаленные взрывы, звуки падающих тел, крики и стоны раненных, звон клинков и рычание Севера. Вокруг меня клубилась сила. Не щит, но меч. Меня оберегала Тьма. Мечом и магией. Переступив через дымящийся труп, я наткнулась на раненного охранника, придерживающего руками дымящиеся окровавленные кишки, похожие на сырые серо-синие колбасы. Я должна лечить. Я веда. Я знала, что, если мы прорвемся, свидетелей Ольга и Вейр не оставят. И побрела дальше, едва не застонав от мучительной боли, полоснувшей сердце.

Свернув в узкий коридорчик, толкнула первую попавшуюся дверь, вывалилась на улицу и без сил сползла по стене, усевшись прямо на землю. Оперлась головой о стену и закрыла глаза. Я убила. Впервые в жизни. Веды не убивают, но я уже не знала, кто я. Да, убила Лоринию не своей рукой, но такой конец можно было предвидеть, и не след оправдывать черное дело незнанием. Мне не оставили выбора. Пострадала бы Лида, Север, Вейр. Тот самый выбор, о котором говорила Лориния. Как там? " Я вынуждена принимать решения, которые так или иначе идут нам на пользу, но при этом калечат судьбы других. Я знала, на что иду ". Теперь я на собственной шкуре почувствовала, каков он, этот выбор, но ни вины, ни тошноты, ничего похожего на байки бывалых в корчме Золтана о первой крови, я не испытывала. Навалилась страшная усталость, словно на плечах пару верст тащила Мир. Умерев, светлая могла стать Берегиней. Я свой шанс похоронила собственными руками. Спустя века послышался шорох, толчок локтем вернул меня в реальный мир. Пахнуло дымом. Приоткрыв глаз, я разглядела, что рукав кожаной колдунской куртки сожжен у запястья и изрезан. Вейр, усевшись рядом, молчал. Молчала и Ольга, примостившаяся с другой стороны. Правая щека, светлые растрепанные пряди и губы в крови. Чужой.

Слова были не нужны. Я прошла испытание, пусть о нем меня никто и не предупреждал, но я понимала, почему. Мрак недоверия и подозрений отступил. Дружеские плечи, молчаливая поддержка и ощущение силы трех, которая слилась в одну, всё было для меня внове.

Чирикали воробьи, щелкал зубами Север, воюя насмерть с какой-то наглой блохой, посмевшей покуситься на его густую серую шкуру. Дом Ведовства стоял на окраине, что нам только на руку, ибо в том, что нам срочно надо уносить ноги, не сомневался никто, но сейчас пара минут принадлежала только нам.

Я не спрашивала, почему Ольга дала мне противоядие, и не допытывалась, почему колдун не сказал мне о переселении душ. Я повзрослела? Или постарела? Такова цена... Наверное, Ольга именно это и имела ввиду, говоря о награде. Да и ведьма что-то бормотала о мудрости и взрослости... "Нет, не это", - ответила Ольга. "Опять? Почему ты опять в моей башке?". "Потому что это мой амулет".

Я открыла один глаз и посмотрела на вампиршу. На её лице сияла такая ухмылка, что сразу становилось ясно, чья она дочь. Помолчав, вздохнула:

– Теперь при виде сирени я буду вздрагивать. А Лида малиновое варенье уже, поди, наварила... И, в конце-то концов, мы когда-нибудь сходим в гости, как приличные люди?

Порыв ветра заколыхал ветви. Солнечные блики упали на Вейра, сидевшего с закрытыми глазами, засверкали, отражаясь в капельках пота, и смягчили черты лица.

Он улыбался.

Глава 16

В которой герои держат совет и принимают героическое решение

Небо искрилось звездами. Серая тень мелькнула, взмыла вверх, к залитым лунным светом облакам. Сова, как и лиса, мышковала, но четвероногой хищнице этой ночью не везло.

Привлеченная ароматами, лисица прокралась ближе к источнику чудесных запахов. Огненный Цветок вспыхнул, взметнув рой слепящих глаза пчел, осветил лица, зашипел, капая с кусков мяса, нанизанных на прутья, жир. Лиса втянула воздух, облизнулась. От густого, сильного аромата мяса и крови, заполонившего прохладный ночной воздух, пустой желудок сжался в комок. Самец, самка. И хищник, которого боится даже сам Хозяин. Кончик хвоста нервно подрагивал, прядали уши, но лиса не отважилась подойти ближе. Рядом с черноволосой самочкой лежал волк. Волк, и не волк. Таких зверей она ещё не встречала. Инстинкт гнал прочь, но голод был сильнее. О визите лисы Похожий на волка знал, но не стал прогонять. Рыжая села и, склонив голову, стала наблюдать за небольшой стаей двуногих. Стрекот сверчков заглушал слова, но лиса чуяла запах мыслей и отчасти понимала, о чем шла речь на поляне.

– Что, жрецы? Мы перерыли все, что у них есть. И, уверяю, ничего, похожего на смешение сил, у них нет. Кроме того, это очень опасно. Сила веры, которую они используют, может стереть нас в порошок, - сказала беловолосая хищница.

– Может, поедем к прорицателю? Я слышала, в Разломе живет тот, кто знает и видит всё, - тихо сказала черноволосая самка, кутавшаяся в темный плащ. Именно её охранял Похожий на волка. Рыжая никогда ещё не видела, чтобы лесной зверь имел такую почти осязаемую крепчайшую связь с их исконным врагом. Человеком. Лиса принюхалась, вычленив из запахов леса запах черноволосой. Самка больна. Звери избегают того, кто пахнет смертью, поэтому связь волка и больной самочки была тем более непостижима.