Начальник МУРа задумчиво поскреб подбородок. Посмотрел в окно и протянул:

— Не уверен.

— Вот и я не уверен. Более того, камеры ведь наверняка установлены…

Грязнов треснул кулаком об стол:

— На автостоянке клуба, черт побери!

— Вот именно. Вячеслав Иванович, кому, как не вашей службе, этим заняться а?

— Да я из них всю душу за Сашку Турецкого вытрясу! — воинственно пообещал Грязнов. — Только ведь этим делом уже фээсбэшники занимаются, да? — Он закусил губу. — Они уже наверняка все себе забрали оттуда. Вот что! Тут нужен деликатный подход. Знаешь что, Юра? Я Дениса попрошу. Пусть он попробует неофициально что-нибудь нарыть.

— Вот это дело, — обрадовался Гордеев. — Я и сам хотел как-нибудь «Глорию» подключить.

Сказано — сделано. Вячеслав Иванович немедленно позвонил племяннику, и полчаса спустя Денис Грязнов собственной персоной присоединился к «заговорщикам», благо его офис находился совсем недалеко — на Неглинной. Долго объяснять ему, что к чему, не пришлось, естественно, он был в курсе последних печальных событий и сам жаждал чем-нибудь помочь Турецкому. Высокий, худощавый, рыжеволосый, сыщик от бога, он был одновременно и похож и не похож на своего дядю.

Пока ждали Дениса, Грязнов-старший распорядился насчет кофе, и это было весьма кстати, Гордеев явственно чувствовал необходимость как-то поддержать силы.

Постучали в дверь, но это оказался не Денис. В кабинет вошел крепкий сорокалетний мужчина, протянул Вячеславу Ивановичу какие-то бумаги на подпись. Тот с видимым сожалением в них расписался и сказал:

— Если что-то будет нужно, Антон, не стесняйся обратиться.

— Спасибо, — сдержанно ответил тот и ушел.

— Лучшие кадры теряем, — прокомментировал начальник МУРа. — Не знаком? Антон Хомяк, старший оперуполномоченный отдела по борьбе с незаконным оборотом оружия, и вот — вынуждены с ним распрощаться.

— Зарплата не устраивает? — понимающе кивнул Гордеев.

— Если бы! Он бы и за меньшие деньги, я уверен, работал, но… Влип мужик в дурацкую историю. И вот, написал заявление «по собственному…», чтобы нас не подводить. Он ведь сейчас под судом.

— А что случилось? Может, нужна помощь? Так пусть обращается в нашу юрконсультацию, — предложил Гордеев.

— Вот это дело, — обрадовался Вячеслав Иванович и сделал пометку в настольном календаре. — Надо помочь. Хомяк вообще-то не так давно у нас, лет пять, кажется… Он с периферии, с Кубани. Сашка Турецкий, кстати, его знает. Первый год мы использовали то, что Хомяк тут не засвечен. Сперва он работал под прикрытием: внедрялся в бандитские группы, которые продажей оружия занимались. Помню, я хохотал над отчетами: «В помещение вошли Хомяк, с ним еще двое…»

— А сейчас-то что случилось?

— Да ерунда какая-то, — вдруг разозлился Грязнов-старший. — Просто на ровном месте. Сидит Хомяк у себя дома на кухне, чинно-благородно завтракает, никого не трогает. Кого трогать-то? Он даже не женат. Вдруг слышит крики: «Помогите! На помощь! Насилуют!» Крики явно проистекают из-за стены, где молодая пара живет. Хомяк бежит на площадку и начинает им стучать — все бесполезно. А крики, заметь, Юра, продолжаются. Хомяк начинает взламывать дверь, она не железная, но очень прочная, поддается далеко не сразу. Крики не прекращаются, с площадки они еще лучше слышны, и они прямо-таки истошные, аж мороз по коже, как уверял потом Хомяк. Тут он, правда, слышит еще и другие крики: «Убивают! Грабят!» Ему бы сообразить, что все это как-то не очень сочетается, но поздно — дверь взломана, и Хомяк с пистолетом в руке врывается в квартиру и бьет рукояткой в лоб выскочившего ему навстречу мужика. Тот — в отрубе. В общем, картина маслом: оказалось, Хомяк врезал хозяину, а хозяйка вообще жива и здорова, никто ее не грабил, не насиловал, не убивал. Просто таким вот способом молодые супруги, программисты, между прочим, записывали позывные для противоугонной сигнализации автомобиля. Представляешь?!

Гордеев захохотал.

— Да… И смех и грех. Девица самозабвенно выкрикивала всю эту чушь в микрофон, а ее молодой супруг сидел за компьютером и жал на клавиши. В результате процесс из-за Хомяка нашего оказался запорот, у программиста — сотрясение мозга, дверь высажена. Короче, в суд на него подали: незаконное проникновение в жилище, нанесение телесных повреждений, требуют теперь компенсацию большую, а мы — хорошего сотрудника потеряли… — Начальник МУРа прошелся по кабинету. — Ну ладно, забудем. Между нами девочками, а что Турецкий сам-то говорит? Что называется, без протокола?

— Да в том-то и дело, что он ничего толком не говорит! Похоже, он надеется сам во всем разобраться, а мою роль таким образом сводит к вызволению себя, любимого, из камеры.

— А разве это не так?

— Как будто я спорю! Но чтобы оперативно вытащить человека из следственного изолятора, надо же иметь какие-то основания! Скажем, неправильно проведенные процедуры при его задержании…

— А они были? — обрадовался Вячеслав Иванович.

— В том-то и дело, что нет…

— А может, тебе подать ходатайство о проведении медицинского обследования? — высказался как раз вошедший в кабинет Денис Грязнов. — Мол, так как состояние здоровья Турецкого вызывает серьезные опасения, то — тыры-пыры, лучше его выпустить, а?

— Не смеши людей, Денис, — с раздражением отреагировал Гордеев. — Он же здоров как лошадь.

— Его с проституткой нашли, — добавил Грязнов-старший. — «По состоянию здоровья» не проканает.

— Со стриптизершей, а не с проституткой, — поправил педантичный адвокат.

— Не важно…

Честно говоря, при виде Дениса Гордеев испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Разумеется, вслух бы он в этом никогда не признался, но отчего-то тридцатичетырехлетний Денис в глазах адвоката выглядел даже несколько основательней, чем его бесшабашный дядя-генерал. Денис всегда был полон неожиданных идей и решений, в чем Гордеев имел возможность немедленно убедиться.