— Оставить три обеда? — замешкалась официантка по имени Танюша.

— Нет, четыре! — попросила Марина Петровна. — Четвертый обед я беру на себя!

Вася вернулся к столику, за которым обедали Наташа и Марина Петровна, и принялся есть суп.

— Сегодня ты выдал гигантскую промашку, — сказала Наташа, — я не люблю громил!

— Я тоже! — вставила Марина Петровна. — Применять силу против слабого!..

Вася молча ел суп.

— Лишний шницель, — сказала Наташа, — мы возьмем тому парню!

В дверях столовой появился водитель:

— Пассажиров рейсового автобуса прошу занять свои места!

Возникла официантка:

— С вас четыре восемьдесят!

— Идите, я заплачу! — первый раз нарушил молчание Вася.

— Но мы не нуждаемся… — начала было Марина Петровна, но Наташа ее прервала:

— Пусть платит, должен он получить радость!

И женщины вместе с другими пассажирами заспешили в автобус. Когда автобус тронулся, Наташа и Марина Петровна поглядели в окно и увидели Васю, который грустно оглядывал свой облезлый «Москвич». Шины у «Москвича» были спущены, и он буквально лежал на обочине…

— Это я, — востроносый парень жевал бутерброд, — спустил ему шины. Спасибо за шницель!

Тем временем Борис Иванович уже возвратился домой. Жена кинулась навстречу:

— Ну, успокоился, нашел Наташу?

— Нашел, но не успокоился. Она хочет менять отчество!

— Борюся, скоро она не только отчество, но и фамилию сменит!

— Не смей! — зашумел Борис Иванович. — Называть меня этим дурацким именем! — Он устало опустился в кресло, подскочил как ужаленный и брезгливо, кончиками пальцев поднял груду дамского белья. — Что у тебя за страсть всюду раскидывать свое белье?

— Хорошо, хорошо… — Жена выхватила тряпки из рук мужа. — Ради тебя я согласна прятать белье в шкаф. Только не нервничай. К твоему приходу я запекла утку с черносливом и изюмом. Это, Борюся, так вкусно!

Борис Иванович грозно двинулся на жену:

— Ненавижу чернослив, его дают при больном кишечнике, ненавижу изюм! Дай мне простую человеческую котлету! И если ты еще раз назовешь меня Борюсей…

— Не назову и сбегаю принесу тебе котлет по шесть копеек штука, — жена заспешила к выходу, — я эту пакость обваляю в тесте, залью яйцом, и ты, Борюся, поешь с удовольствием!

Борис Иванович некоторое время выжидал, а потом кинулся к телефону и набрал номер.

— Наташка? — Лицо Бориса Ивановича, выразило крайнюю радость. — Как это вы вернулись так быстро? Что слышно?… Ты вышла замуж или не вышла?… Как мама?

— Ты потрясающий человек! — ответила Наташа. — Сначала ты нас бросаешь, потом ты мчишься за нами в Новгород, надоедаешь, звонишь. Оставь нас в покое, и меня, и тем более маму! Понятно?

— Нет! — сказал Борис Иванович. — Мне непонятно, почему я не могу звонить. Мне ведь интересно… — Прислушался, а в трубке были уже короткие гудки.

Погрустневший Борис Иванович еще подержал ее в руках, а потом медленно опустил на рычаг. И порывисто обернулся.

За спиной стояла жена. Борис Иванович не заметил, как она подошла.

— Подслушиваешь! — мгновенно вспылил Борис Иванович. — Незаметно в квартиру вошла, на цыпочках, да?

— Я тебя люблю! — горько сказала жена. — Я тебя очень люблю. Ты страдаешь, а мне тоже плохо… Не перебивай! Я понимаю, у каждого свои привычки, и ты никак не можешь привыкнуть к моему, то есть к нашему, дому.

— Я привыкаю, — улыбнулся Борис Иванович, — я тоже очень тебя люблю.

— Ты прав, — продолжала жена, — я не буду готовить, пойдем в столовую!

— Пойдем! — озорно подхватил Борис Иванович. — Ты молодец!

И они зашагали к выходу.

— Отравимся, — так же озорно продолжала жена, — оба! И нас на одной машине свезут в больницу! Чтобы тебе было хорошо, я согласна травиться!

И Борис Иванович захохотал.

Когда Марина Петровна пришла на работу в районный загс, сотрудники во главе с Варварой окружили ее:

— Как съездили?

— Бесподобно! Сплошной комфорт!

— Каюта была на двоих? — расспрашивала Варвара. Сегодня она готовилась поздравлять молодоженов и потому была уже опоясана алой лентой.

— Конечно. И на корме. Это тише, дальше от музыкального салона. И соседка попалась симпатичная… кандидат наук.

— А как кормили?

— Нормально. А главное, — вдохновенно врала Марина Петровна и сама уже почти верила тому, что говорила, — вокруг немыслимая красота. Теплоход, он плывет исключительно по воде. А вода… девочки… ночью искрится.