Но вновь вернемся к «Вернисажу». Самым молодым участником тех концертов был 21-летний Филипп Киркоров. Видимо, поэтому ему в тех концертах досталась не самая завидная роль – открывать представление. Скажи тогда кто-то, что спустя каких-нибудь шесть лет этот длинноногий красавчик станет очередным супругом звезды номер один советской эстрады, такого человека все посчитали бы просто сумасшедшим. Но ведь так оно и выйдет.

Инициатива пригласить Киркорова на концерты исходила от самого юбиляра. Как вспоминает сам И. Резник: «Однажды Филипп привез из Софии несметное количество кассет с записями, как он сказал, новейшей поп-музыки. «Новейшая» музыка оказалась «джентльменским набором» набивших оскомину штампов. Но все же две симпатичные мелодии в этом разливанном море удалось отыскать. Одна позже стала носить имя небезызвестного Синдбада-морехода, а другая – танцевальная, являвшая собой симбиоз греческого «сиртаки» и еврейского «фрейлехса», превратилась в песню «Дети Адама и Евы». Их-то и спел Филипп на моем вечере. И имел успех! Это было его победой. А ведь выходил он на сцену первым, когда публика, только что устроившаяся в удобных креслах, еще разглядывала оформление сцены, перешептывалась, роняла гардеробные номерки, дожевывала конфеты… Мало того, предвкушала встречу с Пугачевой, Гвердтцители, Вайкуле…»

Примерно на середину цикла концертов выпала в том году Пасха. И Пугачева решила сразу после концертов пригласить к себе на пасхальные куличи некоторых из друзей и коллег. Шумной гурьбой они ввалились в квартиру певицы, и Пугачева с порога закричала: «Люююся! Где куличи? Ставь на стол!» И гостям: «Сейчас я вас так накормлю, так накормлю… закачаетесь». Однако гости еще раздевались в прихожей, когда из кухни вышла Люся Дороднова и сообщила, что куличей нет. «Как нет? – не поняла Пугачева. – Съели, что ли? Ну тогда картошечки покушаем, жареной». «Картошки тоже нет, – продолжала удивлять хозяйку и гостей домработница. А потом и вовсе сразила всех наповал: – И вообще в холодильнике – шаром покати». Тут уж Пугачева не выдержала: «Как это шаром покати? Сегодня утром там все было, а сейчас уже нет?! На плите целая сковорода грибов стояла! Куда все подевалось-то?» – «А я почем знаю? – всплеснула руками домработница. – Да, было, а теперь ничего нет. Только на мойке – крошки кирпичные». – «Что же нам крошки есть, что ли?» – продолжала бушевать хозяйка.

Тут в разговор встрял супруг певицы Евгений Болдин, который спросил у Люси: «Больше ничего не пропало, кроме еды?» Люся пожала плечами и отправилась в комнаты, чтобы проверить, все ли там на месте. Спустя минуту она вернулась и потрясла уже Болдина: «Вашей бритвы тоже нет, Евгений Борисыч!» «Здесь явно были чужие», – сделала вывод Пугачева. «А что, если это крысы?» – предположил кто-то из гостей. На что Болдин резонно заметил: «Крысы не бреются».

После короткого совещания было решено проверить всю квартиру. Люся принесла из кухни оружие – ножи, топорик для рубки мяса, – и, вооружившись этими предметами, вся честная компания отправилась на поиски чужаков. Обыскали практически все, заглянули во все щели, но никого так и не обнаружили. Впору было кричать «караул». Как вдруг Болдина осенило. Он просунул руку в вентиляционную трубу, прятавшуюся в нише под потолком, и обнаружил там огромную дыру, ведущую на чердак (Пугачева жила на последнем этаже). Вывод был сделан однозначный: если в доме кто-то был, то он мог проникнуть только через трубу. Чтобы не дразнить гусей, было решено вызвать милицию. Далее приведу рассказ очевидца происшествия – Ильи Резника:

«– Товарищи! Нужно лезть на чердак! – заявил Евгений Болдин пришедшим милиционерам.

– Но там вроде бы темно, – засомневались милиционеры. – А если кто и был, то давно ушел по крыше.

– Они что, дураки? – со значением произнес главный сыщик.

– Нет, уж вы лезьте, – попросила Люся.

…Милиция действовала быстро и решительно. Как в кино.

Не прошло и четверти часа, как черная дыра над мойкой превратилась в переговорное устройство.

Голос с чердака:

– Мы его взяли!

Алла:

– Кто такой?

Голос:

– Да-а, устроился… Сейчас приведем – сами увидите.

Алла:

– А куличи там?

Голос:

– Куда куличи девал?

В дыру просунулась милицейская рука с целлофановым пакетом:

– Принимайте.

Вслед за куличами появилась сковородка с грибами, бутылка постного масла, мочалка и маленький магнитофончик, увидев который Кристина воскликнула:

– А я-то его несколько дней искала! – И, чуть позже: – Мама, а вот и твоя бижутерия!

…Позвонили в дверь.

Группа захвата ввела невысокого коренастого мужика в грязном свитере и мятых брюках (позже выяснится, что это был фанат Пугачевой из солнечного Узбекистана. – Ф. Р.). Мужик был угрюм. Волосы его были спутаны, взгляд блуждал, казалось, что он провел несколько суток в общем вагоне поезда дальнего следования.

– И давно гостишь? – почти дружелюбно спросила Пугачева.

– Неделю-то точно, – ответил за него милиционер. – Он уже несколько раз к вам спускался, Алла Борисовна. Когда никого не было. Хозяйничал.

– Так ведь я тебе писал, – прохрипел незваный гость. – А ты не отвечала. Я и приехал.

– Забрался на чердак, ножом расковырял кирпичную кладку и проник в квартиру, – доложил главный сыщик. – Теперь поедешь с нами!

– И все это время ты нас слушал? – удивилась Алла.

– Ну да. А если слезал, то чтоб поесть… Не помирать же с голоду!

– Ладно, – протянул главный и распорядился: – Забирайте вещдок. И пойдем.

– Прощай, – сказала Алла похитителю куличей.

– Все равно, – изрек он, уходя, – я-то знаю, все, что ты пела, ты пела только для меня…»

Еще об одной истории, относящейся к тем дням, вспоминает С. Лисовский:

«Было это в апреле 88-го. К тому моменту фирма «ЛИС’С» создала весьма серьезную конкуренцию всем этим Рос-, Гос-, Москонцертам. Ко мне отошли главные площадки Москвы и основные исполнители. Тогда мне объявили войну. У меня были запланированы очень важные концерты, на которые я заявил звезд первой величины. И вдруг накануне выступления артисты стали отказываться: один заболел, у второго неожиданные зарубежные гастроли, третий даже уважительную причину выдумывать не стал… Словом, программа рассыпается. А у меня уже все билеты проданы. Конец!