Дабы не участвовать в этих так называемых свободных, демократических выборах, притом что идет война, он уехал в Макажой, благо, что Баппа теперь там и ей в горах очень нравится. Когда мать вручила ему конверт со знакомым почерком, Ваха даже читать не стал, бросил письмо в топку, лег на нары, а мать с беспокойством:

— Что, опять выборы?.. Все равно они тебя, как и Чечню, не оставят.

— Замолчи, — нагрубил сын, отвернулся к стене, словно от всего мира, а тут появились чеченские боевики, им перечить было опасно.

До Грозного более десятка российских блокпостов. Там очереди, вроде бы проверяют транспорт и документы — нет ли боевиков. А вот машину с Мастаевым, где открыто едут вооруженные боевики, не только не останавливают, а без очереди пропускают.

— Как это так? — удивляется Мастаев.

— Да русские козлы боятся нас, — смеются боевики.

— А, может, командир у вас один, — говорит Ваха, — приказ пропустить.

Боевики молчат, а потом вспыхнули:

— Ты поменьше болтай. То-то к русским везем. Прислужник.

Высадили в центре Грозного, даже не попрощались. Здание Дома политпросвещения, или Исламского университета, пострадало немало. Зато березка все также стоит, расцвела по весне. Под ней Ваха постоял, как и прежде покурил, вспоминая прошлую мирную жизнь города, и, немного успокоившись, он, уже зная, куда, стал подниматься по крутым мраморным ступенькам.

В фойе от взрывов новая лепка отпала, и вновь обнажился прежний лозунг — «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и рядом — «Мир во всем мире!» Тут же знакомая вывеска — «Общество «Знание», в ту сторону — некоторый порядок, протоптана тропа, и новая, очень красивая дверь.

Как и прежде, там, где Кнышев, вечно накурено и пряный дубовый запах коньяка.

— О, мой друг, сколько лет, сколько зим, — по инициативе хозяина, они по-русски три раза поцеловались, по-чеченски обнялись. — Ну, как говорится, кто старое помянет. Садись, давай выпьем. Кури.

— Что, выборы?

— Да. И не задавай глупых вопросов: «итоговый протокол», понятное дело, готов. Из-за тяжелой ситуации предвыборный период сокращен.

— Кто в списке?

— Понятное дело. В рыночной экономике — кто заплатит и кто лоялен. Вот твоя доля, — перед Мастаевым пачка денег.

— Доля не нужна, — Ваха отодвинул деньги. — Если будет зарплата — возьму.

— Хм, зарплата?! Как проклинали евреи в СССР — «дай бог ему жить на одну зарплату».

— А вы платите достойно, ведь СССР нет.

— Суть не поменялась. Тариф тот же, чтобы граждане себя господами не почувствовали и больно нос не задирали. Долю возьмешь? Ну и дурак. Впрочем, я это давно знаю.

— А вы знаете, сколько здесь погибло и погибает каждый день?

— История человечества — история войн. Кстати, для этого мы и выбираем парламент, чтобы демократичным путем решить этот кризис.

— Какие «выборы», какой «парламент»? — ваши марионетки, и «протокол» готов.

— Но-но-но! Иного пути развития нет.

— Вы еще Ленина процитируйте.

— Ты, Мастаев, это брось. Не дури. Любые выборы — лучше бомбежки.

— С этим согласен.

— Тогда вперед! И зарплату получишь.

Более Ваха Кнышева не видел. Правда, советник каждый день из Москвы в Центризбирком звонил, так сказать, регулировал процесс выборов.

Вопреки ожиданиям Мастаева, явка избирателей была потрясающей. Действительно, люди понимали, что «любые выборы — лучше бомбежки». И это самое поразительное, даже российские военнослужащие явились голосовать. И они желали мира в Чечне.

Согласно Конституции Российской Федерации, выборы в парламент Чеченской Республики были на альтернативной основе. Итоговый протокол Мастаева и «заготовка» Кнышева значительно разнятся. Ваха подписал свой, настоящий протокол, отдал в печать. Его срочно вызвали в Москву. И там он узнал, что в Грозном уже опубликовали «итоговый протокол» Кнышева, а его пригласили на пресс-конференцию «по итогам свободных выборов в Чечне».

— Только не будь дураком, — предупредил Кнышев. — Прямой эфир на весь мир, масса иностранных корреспондентов.

— На моей родине, в Чечне, война, — сразу же начал Мастаев. — Каждый день гибнут мирные люди, без вести пропало много тысяч, разрушены города и села. Все разрушено, кроме нефтекомплекса — нефть оттуда забирают российские военные.

В пресс-центре резко отключили свет. Началась небольшая паника.

— Внимание, — выступила какая-то миловидная женщина. — По техническим причинам пресс-конференция переносится на некоторое время. Будьте спокойны, дамы и господа.

Наверное, самым спокойным был в этот момент Мастаев. С чувством некоего достоинства и исполненного долга он вышел из пресс-центра. Уже и в Москве весна набирала силу, чувствовалась какая-то свойственная только апрелю сила новизны, чистоты, силы. Весь вечер беззаботный Ваха ходил по магазинам, покупая игрушки и детскую одежду — завтра он пойдет к сыну.