– Ну-ка надень!

Михась бросил шубу в лицо проститутке.

Света без внешних эмоций сняла с себя кожаную куртку и надела шубу. Посмотрела на себя в зеркало. Поправила волосы. Все невольно отвлеклись, наблюдая за ней. Света в шубе заметно похорошела, приобрела солидный вид. Она и сама это видела и с удовольствием вертелась перед зеркалом, поправляя волосы то так, то эдак, то расстегивала верхнюю пуговицу, то набрасывала на голову капюшон.

На некоторое время Оля оказалась свободной. В ее сторону никто не смотрел. Она потихоньку приподняла сломанную ручку подлокотника дивана, надела кольцо «браслета» на деревянный столбик и поставила ручку на место. Теперь со стороны казалось, что она надежно прикована к подлокотнику.

Конечно, если кто-то захочет проверить надежность, то сразу поймет… Но она надеялась, что о ней на некоторое время все забудут, и тогда… Пока у нее не было никакого конкретного плана, но на всякий случай лучше быть свободной…

– Гарно! – воскликнул Михась. – От яка дивчина! Кровь с молоком!

Встав с дивана, батька, пошатываясь, подошел к Свете, обнял ее за талию и увлек за собой к двери, ведущей в единственную свободную комнату.

– Пойдем, малышка!

Распахнув дверь, он кивнул Свете на широкую железную кровать с пирамидой подушек, покрытых кисейным покрывалом. Сам вернулся к столу, взял из пакета привезенную из Москвы бутылку водки и коробку апельсинового сока.

– Не спускайте с нее глаз, – кивком указал Михась на Олю, и дверь комнаты за ним закрылась.

Гера чувствовал себя разочарованным.

– Не поперхнись ядовитой слюной, – похлопав его по плечу, пошутил Богдан.

Гера промолчал.

– Какого черта я должен теперь не спать ночью? – возмутился Лева. – Ты ее выпустил, ты и карауль.

– А кто тебя заставляет? Спи себе.

– Хватит вам, давайте лучше поедим, – предложил Гера, устраивая шмон по привезенным батькой пакетам.

– Эй, хлопцы! – донесся до них из-за двери голос Михася. – Я ворота не закрыл! Сбегайте на двор, закройте.

– Черт, – буркнул Богдан. – Я не пойду. Я и так целый день надрываюсь.

Гера и Лева нехотя вышли из комнаты.

Богдан вынимал из сумок одну баночку за другой, внимательно читал надписи на этикетках, обнюхивал, разглядывал на свет содержимое разнокалиберных баночек с непривычными импортными продуктами: мидии в винном соусе, маринованные шампиньоны, плавленые сырки с ветчиной, икорное масло, круассаны…

– От бис, – тихо шептал он, с восхищением разглядывая гору продуктов на столе.

Повернулся к Оле:

– Исты будешь?

Оле показалось, что он ей заговорщицки подмигнул. Может, просто показалось?

Она кивнула: буду.

Вернулись со двора Лева и Гера. Последний принялся открывать консервы, нарезать хлеб.

– …И в машине окна закройте, снегу нанесет, – проорал Михась из комнаты очередное поручение. Богдан с Герой пошли его выполнять.

– Чаю можно? – попросила Оля.

Лева заглянул в электрический самовар, стоящий на столе, тяжело вздохнул, взял пустое ведро и пошел во двор за водой.

Оля осталась одна. Сердце ее учащенно забилось: что теперь?

Она обвела глазами комнату. Разумеется, никакого телефона здесь нет. Что же придумать?

Самое главное, она не знала, где она находится, но, поскольку все вокруг говорили по-украински, она решила, что похитители вывезли ее из России на Украину.

Мысли Оли завертелись вокруг девушки в зеленых лосинах, которую привез с собой главарь бандитов.

Кто она? Видно, что она попала сюда впервые и никого не знает. Она похожа на обыкновенную проститутку. Может быть, она поможет?..

На шкафу Оля заметила железную коробку из-под печенья. Ее бабушка хранила в такой жестянке нитки, иголки, старые значки, обрывки бус и огрызки карандашей. Оля быстро отцепила наручники от подлокотника дивана и дотянулась до коробки. Открыла ее – так и есть! Все вперемешку: шпульки, пуговки, лоскутки, катушки разноцветных ниток. Она порылась и выкопала лежащий на донышке обломок химического карандаша. Быстро закрыла коробку, поставила ее на место, а карандаш спрятала в кармане пиджака.

На зеркале, заткнутая за край рамы, висела поздравительная новогодняя открытка. Оля схватила и ее, сунула в карман и, вернувшись на диван, быстро продела кольцо наручников в деревянный столбик подлокотника.

В дом вернулись Гера и Богдан, на ними – Лева с ведром воды. Поставили самовар, уселись за стол.

– Тебе сколько лет? – обратился к Оле украинец с льняным чубом.

– А тебе-то какое дело? – перебил его гигант с фонарем под глазом. – И вообще, не пора ли ее обратно проводить? Уже согрелась.