В материалах была и копия характеристики на майора, в которой он представал в лучшем свете, то есть был ретивым служакой, кристально честным малым, не берущим взятки, морально устойчивым семьянином, надежным товарищем, любящим отцом, строгим, но справедливым начальником, никогда не нарушающим никаких инструкций, а также вежливым представителем автоинспекции на дорогах Москвы.

Гордеев посмотрел, куда предназначалась характеристика. Она была представлена в столичную мэрию городским управлением ГАИ для награждения майора Пасечника в связи с 850-летием Москвы.

Закончив чтение, Гордеев уставился на Дениса:

– Не человек – икона! На такого молиться надо. Вряд ли он мог быть с теми, кто подменил Райскому гайки на колесе.

Вместо ответа Денис взял желтый конверт и вытащил из него пачку фотографий. Перебрав снимки, один из них протянул Юрию.

– Узнаёшь? – спросил Грязнов адвоката.

Юрий взял снимок и стал внимательно разглядывать. С глянцевого черно-белого листка на него невинно смотрели свиные глазки того самого пузана гаишника, от которого откупался Вадим Райский незадолго до случившейся аварии. Гордеев узнал его с первого взгляда.

– Переснято со служебного удостоверения? – спросил Юрий.

То, что это была увеличенная копия фотокарточки, явно предназначенной для документов, Гордеев понял сразу.

– Нет. Из личного дела, – ответил Денис.

– Пасечник об этом знает?

– Нет. И никогда уже не узнает.

– Ты уверен?

– Абсолютно!

– За ним надо бы понаблюдать. С кем он встречается, что делает в свободное от работы и семьи время? Ведь он может вывести нас на тех, кто очень хотел и старался, чтобы мы с Вадимом никуда не доехали.

– В этом уже нет необходимости.

– Почему?

– Потому что я и так в любое время могу тебе сказать, где он находится.

– Да? – недоверчиво спросил Юрий Гордеев. – И где же он, например, находится в данную минуту? И вообще, что это ты темнишь?

– На Востряковском кладбище.

– А что он там делает? – удивленно вскинул брови Юрий.

– Лежит! Участок номер сорок восемь. Шестая могила справа от седьмой аллеи.

Гордеев даже задохнулся от возмущения.

– Умеешь же ты тянуть резину! – бросил он Денису. – Нет чтобы сразу сказать!

– А это тебе за Танечку. Впредь будешь знать, как меня подначивать.

– Ладно, ладно, – миролюбиво сказал Юрий. – Разъясни обстановку.

Грязнов вновь перебрал снимки, нашел нужный и протянул Юрию.

На этой фотографии Гордеев увидел лежащего на асфальте человека. Это был мужчина в милицейской форме. В его правой руке был зажат регулировочный жезл. Вторая рука была неестественно подвернута, рядом с ней валялась форменная фуражка, а на месте головы было кровавое месиво, вокруг которого растеклась лужица крови.

– Это и есть Пасечник?

– Да.

– Где это произошло? – спросил адвокат, продолжая рассматривать фотографию.

– В центре города. На Садовом кольце.

– Как его убили?

– Его не убивали. Это был несчастный случай.

– Наезд? – удивленно спросил Юрий.

– Нет. Хотя это первое, что приходит в голову.

– Тогда что же?

– На Пасечника упал рекламный щит.

– Большой?

– Думаю… – Грязнов помолчал. – Метра три на четыре. Таких в центре на каждом шагу… Щит не был вкопан, а просто стоял на подставке, укрепленной бетонными блоками. Помнишь, на днях ветер был сумасшедший? Ну просто ураган! Так вот он и опрокинул щит.

Гордеев слышал об этом урагане. Но его беда не задела, поскольку он находился дома. А по телевизору показывали градины размером с куриное яйцо, затопленные подземные переходы, опрокинутые рекламные щиты и поломанные деревья, придавившие оказавшиеся под ними автомобили. Словом, апокалипсис в миниатюре. В районном, так сказать, масштабе. Говорили и о некоторых жертвах. «Значит, в числе погибших оказался и майор Пасечник», – подумал Гордеев, а вслух сказал:

– Бог, по-видимому, все-таки есть!

– И он не фраер – все видит, – добавил Грязнов.

Гордеев еще раз взглянул на фотографию, а потом положил ее на стол рядом с той, первой, на которой был заснят еще живой Пасечник.

– Теперь, Денис, я готов выслушать твою устную информацию, – сказал Юрий. – Она тоже о нем?

– Не только…

Грязнов перетасовал фотографии, а затем разложил их перед собой в определенном, лишь ему одному понятном порядке.

– Твоим гаишником интересовался МУР, – начал свой рассказ Грязнов.