И сам же оглушительно и неожиданно захохотал. Нервный Ковтун вздрогнул и потянулся длинными тонкими указательными пальцами к своим пульсирующим вискам. Разина продолжала дымить и осматривать павильон. Охранники даже бровью не повели.

– Хорошо, – слабым голосом произнес Ковтун, – можете переодеваться, Элем. Там для вас приготовлена отдельная уборная.

Он указал в угол павильона.

При слове «уборная» Разина оживилась, щелкнула пальцами охранникам:

– За мной, ребятки.

И все пошли в сторону артистической уборной. Туда же потянулись костюмеры и гримеры со своими ассистентами.

Ковтун опять захлопал в ладоши, впрочем, все было готово к съемкам.

Спустя несколько минут Симеонов вышел из артистической уборной. Он был великолепен – расшитый золотым позументом камзол, треуголка с пышными перьями, туфли с огромными блестящими пряжками. Сбоку на расшитой перевязи болталась длинная шпага с украшенным блестящими камешками эфесом. Из-под головного убора небрежно выбивались белые кудри парика. Под носом Элема Симеонова красовались маленькие усики.

Певец должен был изображать русского государя Петра Великого, прибывшего со свитой в Амстердам, где в его честь дают бал. По смелому замыслу Ковтуна, русский царь должен был по своей привычке напиться и шокировать чопорных европейских аристократов своими выходками. Конечно, все это дело должно было сопровождаться песнями Симеонова.

– Ну как? – помахивая тросточкой, которая в его огромных ручищах смотрелась как карандаш, спросил Симеонов.

– Очень хорошо, – ответил Ковтун. – Просто великолепно.

– Я тоже так думаю, – самодовольно ответил Симеонов.

– Вы помните текст?

– Хм… Спрашиваете! Конечно, помню!

– Тогда давайте порепетируем.

Ковтун повернулся лицом к площадке и закричал:

– Массовка, по местам! Приготовиться! Где актеры?

Из-за декорации вышли двое актеров – король Нидерландов и его дочь – принцесса. Последняя пыталась спрятать горящую сигарету в кружевном рукаве своего платья. Заметив вопиющее нарушение, Ковтун нахмурился, и девушка быстро затушила сигарету о резную спинку стула. Режиссер с выражением безнадежности на лице махнул рукой…

– Так, – снова захлопал в ладоши Ковтун, – приготовиться. Элем, займите свое место. Вот здесь, возле короля. Да-да, между ним и принцессой.

Симеонов послушно подошел к монарху. Ассистентка вручила ему большой хрустальный бокал, сделанный, впрочем, из оргстекла.

– Приготовились… Начали! – сказал Ковтун. – Элем, ваша реплика!

Симеонов повернулся к королю и, улыбаясь, произнес:

– Ваше величество, у нас в России после первой не закусывают!

– Что вы говорите! – ответствовал голландский король, старательно имитируя акцент. – Дас ист фантастиш!

– И после второй – тоже! – сказал Симеонов и опрокинул бокал.

Король вытаращил глаза…

Ковтун уныло наблюдал за происходящим. Элем играл отвратительно, актер, изображавший голландского короля, в общем, тоже. Да и текст, который собственноручно был написан Ковтуном, даже ему самому казался просто тошнотворным.

– Придворные! – закричал Ковтун. – Давайте, давайте! Прохаживайтесь.

Придворные послушно начали прохаживаться взад-вперед.

«Ничего, – подумал Ковтун, слушая идиотский диалог монархов, – сойдет. „Пипл схавает“, как говорит один наш шоумен…»

– …А после пятой у нас начинают петь! – заявил Петр Первый, бросая бокал на пол. Пластмассовый сосуд закатился под диван.

– Хорошо, – оценил Ковтун, решив не мучиться дальше, – это последняя реплика. Теперь песня. Порепетируем ваши передвижения.

Оператор расставил на полу специальные метки, которыми Симеонов должен был руководствоваться, передвигаясь по площадке, и кивнул Ковтуну. Режиссер махнул рукой звуковику, и тот врубил на полную мощность песню Симеонова.

Танцевать Симеонов любил. Он делал это самозабвенно и с удовольствием. Говорили даже, что в свое время перед ним стояла дилемма – стать певцом или танцором. И только большие деньги, маячившие на горизонте будущей звезды эстрады, решили дело.

Придворные продолжали прохаживаться по площадке, Симеонов танцевал и исправно открывал рот под свою песню. Мелодия была заводная, мелодичная, и Ковтуну даже понравилось.

«Нет, определенно неплохо. Этот номер будет центральным в программе. Эффектно снимем, смонтируем, все будет хорошо».

Перед мысленным взором Ковтуна уже встала замечательная сцена: он в безукоризненном смокинге под аплодисменты взбегает на сцену и получает приз за эту программу. А потом новые заказы, слава, деньги… Покупка машины и дачи. Отдых на Канарах. Приглашение в Голливуд…