Вы думаете, я стал у нее допытываться о непонятном конфликте на аллее приморского парка? Как бы не так. Ваш покорный слуга моментально забыл и о хулиганах, и о собственных телесных повреждениях.

В городе Сочи – темные ночи… В сущности, любой южный город может похвастаться абсолютно темными ночами, и тому факту, что в известной поговорке повезло именно городу Сочи, мы обязаны исключительно удачной рифме. Могу засвидетельствовать – в Ялте ночи ничуть не менее темные, чем в Сочи. А может быть, даже более.

Однако любая ночь, даже самая темная и бурная, имеет печальное свойство рано или поздно кончаться. Подсознательно, даже во время сна, я наблюдал этот процесс. Вначале было совсем темно. Затем сквозь тьму стал пробиваться красный свет. Темно-красный, потом посветлее, он превращался в ярко-алый, иногда розовел, потом даже стал отдавать желтизной. Глаза понемногу начало резать. Я чувствовал жару, которая постепенно становилась все более невыносимой.

Наконец я понял, что больше не вынесу, и открыл глаза.

Темная прохладная ночь давно закончилась, не оставив после себя и следа. Наступил яркий и жаркий южный день. Я лежал поперек кровати на матрасе (простыня жалким комком ютилась где-то в углу кровати), и солнце шпарило прямо мне в глаза. Я недовольно поморщился и с усилием откатился в тень.

В почках чуть заныло, и я сразу вспомнил вчерашние события. Я, как вы, наверное, сами понимаете, не успел расспросить Марину. Кажется, теперь самое время…

Я огляделся. Потом прислушался. Никаких признаков моей «русалки» я не обнаружил. В комнате ее не было. Из ванной не доносилось никаких звуков. На спинке стула не висела одежда, а на полу не было женской обуви. Я приподнялся на локте, но это не принесло никакой новой информации. Зато ребра уже, кажется, не болели. На мне все заживает быстрее, чем на ящерице.

Вскочив с кровати, я отправился в ванную. И здесь не обнаружилось ни малейших признаков Марины – ни забытой губной помады, ни расчески с облачком светлых волос. Осмотр туалета также не принес ничего нового. Вывод напрашивался сам собой: она снова бесследно исчезла. Кажется, я уже начал привыкать к этому…

Я принял душ, привел себя в порядок и вспомнил, что именно сегодня должен делать доклад на симпозиуме. Ничего не попишешь – за все в этой жизни приходится платить. Хотя этот доклад, кажется, был совсем небольшой платой за несколько дней замечательного отдыха в разгар летнего сезона.

Отдыха? Ну можно и так сказать. Но пока что меня окружали сплошные загадки. Постоянно пропадающая Марина, странный случай вчера… Я чувствовал, что принимаю участие в какой-то игре, правил которой мне не объяснили. Не успели или не захотели…

Взглянув на часы, я убедился, что мой доклад начинается ровно через двадцать минут. И к этому времени я должен чистым, бодрым и элегантно одетым оказаться в конференц-зале. Следовало поторопиться…

Когда я выходил из номера, взгляд мой упал на край сумки, выглядывающий из стенного шкафа. Сумка явно мне не принадлежала. Я отодвинул дверцу, открыл «молнию» сумки… там лежал фотоаппарат. Значит, скорее всего, сумка принадлежит Марине. Зачем она ее здесь оставила, думать было некогда. Я закрыл шкаф и вышел из номера.

Как ни странно, доклад прошел успешно. Мне даже аплодировали. И хотя народу в зале было мало, я остался доволен своим выступлением.

Конечно, речи других ораторов я слушать не стал, а пошел в свой номер. Здесь меня ждал сюрприз.

– Нет, нет, нет… Милочка, вы по-русски понимаете? – непрерывно затягиваясь длинной темно-коричневой сигаретой, говорила видная бизнес-вумен лет сорока с пышной копной волос цвета ржавчины. Женщина сидела за обширным офисным столом, заваленным большими черно-белыми и цветными фотоотпечатками.

– Ну может быть… – мямлила молоденькая симпатичная девица в такой короткой юбке, что ее бесконечные ноги, казалось, росли прямо из шеи, – все-таки…

– Никаких «может быть», – лениво отвечала женщина за столом, сортируя отпечатки на несколько стопок по одной ей известному принципу. – Никаких «все-таки». Вам ясно было сказано: вы не соответствуете. Было сказано?

Девушка разглядывала свои длинные ногти, покрытые свежим слоем бледно-розового лака.

– Было сказано? – чуть громче повторила женщина за столом.

– Да… – еле слышно отозвалась девушка. – Было…

– Ну вот! – пожала плечами бизнес-вумен. – Какие могут быть еще разговоры?

– А может, я похудею… Или поправлюсь… Ну или прическу сменю?.. – продолжала канючить девушка, теребя в руках микроскопическую сумочку с известной всему миру эмблемой «Шанели». Под мышкой у девушки находилась неестественно толстая папка. На белой этикетке, наклеенной на обложку, нетвердым, почти ученическим почерком было начертано: «Кузнецова Маша».

– Послушайте! – закипая, воскликнула женщина, яростно давя в пепельнице окурок. – У нас знаете сколько таких, как вы, приходит каждый день? Сотни! Тысячи! Еще раз говорю: мы в ваших услугах не нуждаемся. Вы не прошли кастинг. Какие еще могут быть вопросы?