Но тут запылали новые факелы. Люди вскрывали бочки с вином, ящики с провизией, носили воду из водопада. Фарамиру принесли большую чашу с водой и полотенце. Он умылся.

– Разбудите наших гостей, – сказал он, – и дайте им умыться. Пора ужинать.

Фродо сел, зевая и потягиваясь. Им принесли воды для умывания. Сэм попросил поставить таз на землю и, к веселому удивлению зеленых воинов, сунул голову в холодную воду.

– Разве в вашей стране принято мыть голову перед ужином? – спросил один из воинов.

– Нет, обычно – перед завтраком! – съязвил Сэм. – Но если хочется спать, то лучше средства, чем холодная вода, не придумаешь. Ну, вот! Теперь я достаточно проснулся, чтобы поесть.

Фарамир усадил их рядом с собой. Но прежде чем сесть, он сам и все его воины в молчании повернулись на минуту лицом на запад. По его знаку Фродо и Сэм сделали то же.

– Мы делаем так всегда, – тихо сказал Фарамир, садясь. – Там, на западе, когда-то был Нуменор. Теперь там – страна эльфов, а завтра, надеюсь, будущее Средиземья. А у вас на родине не так?

– Нет, – ответил Фродо, чувствуя себя странно неловким и невоспитанным. – Но если мы в гостях, то кланяемся хозяину, а после трапезы встаем и благодарим его.

– Мы тоже, – улыбнулся Фарамир.

После долгого утомительного путешествия, после стольких дней среди скал и болот, ужин показался хоббитам роскошным: они пили холодное ароматное вино, ели хлеб, масло, солонину, сушеные фрукты и вкусный сыр, – ели чистыми руками, из чистых тарелок. Ни Фродо, ни Сэм не отказывались, что бы им не предлагали, даже во второй и в третий раз. Вино согрело кровь, им стало так легко и весело, как бывало только в Лориэне. После ужина Фарамир увел их в угол в глубине пещеры, отделенный занавесом. Там стояли кресло и два стула, а в нише, в стене горел глиняный светильник.

– Наверное, вы хотите спать, – сказал он, – а уж отважный Сэм во всяком случае. Он ведь так и не решился уснуть до ужина. Уж не знаю, то ли стерег свой доблестный голод, то ли меня боялся. Но не годится засыпать так скоро после еды, да еще после долгого воздержания. Побеседуем немного. На пути от Раздола вы, должно быть, немало повидали. А я мог бы рассказать вам о нашей стране. Расскажите мне еще о моем брате; и о старом Митрандире, ну, и если можно, о Лориэне.

Фродо и в самом деле больше не хотелось спать. Хотя его и разморило слегка от еды и вина, бдительности он не потерял. Сэм после ужина сиял, как начищенный медный таз, и даже мурлыкал что-то себе под нос.

Фродо рассказывал о многом, но ни слова о своей миссии, ни о Кольце не упоминал, больше распространяясь о доблестном поведении Боромира в приключении с волками и в снегах Карадраса, а также в подземельях Мории, где погиб Гэндальф. Фарамира больше всего взволновало описание битвы на мосту через Морийский ров.

– Наверное, Боромиру досадно было отступать перед орками, – сказал он, – да и перед Барлогом тоже. Он не любил отступать.

– Да, он всегда шел последним, – ответил Фродо. – Но после Мории отряд возглавил Арагорн, только он кроме Гэндальфа, знал дорогу. Если бы не мы, ни он, ни Арагорн не отступили бы.

– Кто знает, не лучше ли Боромиру было пасть на мосту, – сказал Фарамир, – чем идти дальше и встретить свою судьбу у Рэроса...

– Может быть, – согласился Фродо. – Но расскажите о себе. Мне хотелось бы узнать побольше о Минас Тирите.

И Фарамир рассказал им о том, как люди, пришедшие из-за Моря, основали Гондор, как они построили многобашенный Минас Тирит, и как долгое время вели борьбу с Темным Владыкой, Борьбу истощившую их силы и почти не оставившую надежды на победу. Может быть, поэтому взоры народа Гондора были больше обращены в прошлое, чем в будущее, и думали они больше о предках, чем о потомках. Их жизненная сила иссякла, короли вымерли, не оставив потомства. Правители спасли народ от вырождения тем, что призвали в страну родственные Гондору племена с морского побережья и с гор. Гондор заключил союз с Ристанией, и оба народа переняли друг у друга многое в языке и в обычаях. Но если ристанийцы научились от Гондора мягкости, то гондорцы научились жестокости и полюбили войну ради ее самой, а не ради целей, которым она должна служить. – Мы уже сейчас ставим воинов выше всех других, – сказал Фарамир. – Таково наше время. И Боромир был великим воином, самым доблестным в Гондоре. Никто не мог лучше него протрубить в рог предков, равных ему в битве не было, – он вздохнул и умолк, глубоко задумавшись.

– Но вы почти ничего не сказали об эльфах, – произнес вдруг Сэм, набравшись храбрости. Он заметил, что Фарамир упоминал о чудном народе с уважением, и это больше расположило к нему Сэма, чем вся его учтивость и даже угощение.

– Я мало знаю об эльфах, Сэм, – ответил Фарамир. – Правда, было время, когда эльфы и люди сражались бок о бок против своих врагов, но теперь их пути разошлись и продолжают расходиться. Люди избегают и боятся своих прежних союзников, даже о Золотолиственных Лесах они говорят со страхом. Но и сейчас попадаются среди нас такие, которые тайно уходят в Лориэн, и никто не возвращается. Что до меня, то я не пойду туда: я считаю это опасным для смертного. Но вам завидую: вы видели Великую Волшебницу и говорили с ней.

– Галадриэль! – воскликнул Сэм. – Вам нужно было повидать ее Фарамир, право! Я простой хоббит, дома был садовником и в поэзии не силен, так что не могу сказать всего, что чувствую. О ней нужно петь. Вот Бродяжник или старый Бильбо – те бы сумели. Но и мне хотелось бы сочинить о ней песню. Она прекрасна – это выше слов! Она похожа то на большое дерево, то на легкий одуванчик. То она твердая как алмаз, то мягкая как тучка в лунном свете. Теплая, как луч солнца, и холодная, как иней под звездами. Гордая и далекая, как снежная вершина, и веселая, как девушка весной, с маргаритками в косах. Но все это – пустые слова и совсем неподходящие для нее. Так что не знаю, что тут опасного. Эти люди приносят опасность с собой в Лориэн, а потом удивляются, что нашли ее там. Может, Галадриэль и опасна, потому что могущество ее велико. Вы можете разбиться о нее, как лодка о скалу, или утонуть в ней, как мальчишка в реке. Но ведь ни скала, ни река не виноваты. А Боромир... – он осекся и покраснел.