— Эвакуация? — непонимающе повторил Книжник. Быстро огляделся.

Только сейчас заметил древние чугунные пушки, притаившиеся за штабелями мешков с песком и направленные в сторону кованой башенной двери. Плотные пирамидки чугунных ядер, мешки с картечью, ряд бочонков с драгоценным порохом, на которых, разлегшись с комфортом, с бердышом в обнимку дремал здоровенный дружинник.

Раньше этого дополнительного укрепления не было. Как и подвешенного к лебедке закопченного чана для кипячения масла и вон тех новых дозорных на стене. Это могло означать только одно — подготовку к обороне. Книжник невольно присвистнул. Пожалуй, в последнее время он был слишком погружен в собственные заботы и пропустил что-то важное.

— А что случилось-то? — с совершенно детским прямодушием спросил он. — Опять нео прут?

Часовой окинул парня красноречивым взглядом. Вообще-то, мог и по шее двинуть: не положено с часовыми-то болтать. Но, видимо, воин вспомнил, за какие заслуги достался его собеседнику княжеский ярлык. Подманив Книжника грубой рукавицей, ратник коротко огляделся и сказал негромко, сквозь зубы:

— Не знаю, что там стряслось, да только тревога объявлена. На стенах дозоры усилены, и ворота опечатаны. Это не для пересказа, понял?

— Паники опасаются? — все еще с недоумением предположил Книжник.

— А ты как думал? — мрачно отозвался воин. — Полдружины из Кремля с экспедицией утопали, оборона, выходит, ослаблена. Не хватало еще, чтобы муты про то пронюхали…

— Ну ничего, — бодро сказал Книжник. — Случись что — к экспедиции и гонца послать можно.

Часовой скривился, пожал плечами, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Так ничего толком и не поняв, Книжник отправился домой.

Странно так говорить — «домой». Пожалуй, главным достижением в своей стремительной «карьере» он мог считать выделенную ему отдельную келью. Немыслимая роскошь для недавнего выпускника Семинарии! Конечно, не боярские хоромы, не княжий терем, но все же шесть квадратных метров тишины и уединения, да еще и с персональным источником света! Немногие в Кремле могли похвастать таким жильем. Плотность населения в крепости огромная, каждое помещение на счету. Не говоря уж о площадях, необходимых для сельскохозяйственного производства. Даже многоярусные подземные плантации не решали проблему нехватки пространства. Оставалось надеяться, что келью не отберут после спонтанного отказа от сана Хранителя…

Он прошел вдоль стены Сената, в котором теперь располагались помещения самого разного назначения. Одно крыло было жилым. Здесь были большие залы, в которых в веселой тесноте ютились семинаристы, и отдельные кельи Наставников. Такая же досталась и ему. Он поднялся по крыльцу, уважительно раскланиваясь с преподавателями и улыбаясь мальчишкам, которые глазели на него, раскрыв рты. Странно ощущать себя героем в глазах подростков…

Пройдя по темному коридору, оказался у низкой двери с выведенным белилами номером «117»: некогда большой зал был разбит на два уровня и разделен тонкими перегородками. Замков на дверях не было. Тем не менее Книжник насторожился, услышав легкий скрип: дверь была приоткрыта, сквозняк поигрывал тонкой фанерой. Через пару секунд, когда щелкнул кустарный выключатель и загорелся огонек светодиода, худшие опасения оправдались.

Все было перевернуто вверх дном, словно здесь бесновались черти. Проникновение в чужое жилище в Кремле — редкость. Не то чтобы людям было что скрывать друг от друга — просто не принято. Не говоря уж о том, чтобы взять чужое.

Следуя простой логике, это никак не воры. По крайней мере последнего изловили и прилюдно били кнутом на Ивановской площади лет десять назад. Да и то, по мнению многих, имел место клинический случай — обыкновенная клептомания. Здесь же рылись не таясь. И, судя по всему, искали что-то конкретное. И вряд ли это были новоявленные малолетние «поклонники». Потому как им просто не могло прийти в голову так перелопатить все его нехитрое имущество. Большую часть обстановки составляли книги. И по всему было видно: таинственные визитеры перетрусили в них каждую страницу. Впрочем, досталось и узкой койке и даже жесткой подушке, набитой опилками: они были выпотрошены, будто здесь орудовал Джек-потрошитель из забытого романа.

— Что за черт?! — растерянно пробормотал Книжник. — Кто это сделал?.. Зачем?

За дверью скрипнула половица — и тут же донесся звук удалявшихся шагов. Это было неприятное и странное чувство.

Дом переставал быть домом.

Он быстро вышел на воздух. Не зная, как поступить, потоптался на крыльце. Пожаловаться коменданту? А в его ли это компетенции? Тут дело серьезное: на воровство не похоже — ничего вроде не пропало. Но, учитывая, что он не просто семинарист, а княжий советник, дело принимает куда более серьезный оборот.

Что-то заставило его коснуться груди: там, под просторной рубахой, на бечеве рядом с ладанкой висело его тайное сокровище. Ключ от Универсального Пульта. Штука бесполезная в Кремле, но крайне опасная, попади она не в те руки. По сути, она не нужна ему, и было бы проще выкинуть ее или вообще уничтожить. Но семинарское воспитание не позволяло совершать такие необратимые поступки. К тому же он обещал самому себе, что вещь эта, принадлежащая вестам, перейдет к их новому поколению — когда мальчишки вырастут и обретут мудрость и способность хранить тайну. [2] Конечно, если останутся лояльны к Кремлю, на что очень хотелось надеяться.

Уж не ключ ли искали неизвестные «потрошители»? Но откуда им знать про него? А может, еще хуже — они надеялись разыскать записанное на бересте «заговорное слово»?

Он ощутил, как все холодеет внутри. Это серьезно. Очень серьезно. Узнай кто «заговорное слово» — тайные коды боевых биороботов — его жизнь перестанет иметь хоть какую-то ценность. Более того — он станет вреден всем этим завистникам, гордецам и властолюбцам. Тем, кому не дает покоя важность этого «выскочки» в глазах дружины и князя.