– Какой же ты хотел поднести мне подарок?

– Я хотел бы, – ответил китаец, – поднести тебе в подарок свой маленький собак, самый маленький, какой только есть в свете.

Услыхав о собаке, Трофим Михайлович еще больше смутился. В доме директора в это время было много разных животных: жил кудрявый пес Нелли и гончая собака Трубач, жил Мишка, кот черный, блестящий и самостоятельный, жил грач ручной, ежик домашний и Борис, молодой красивый баран. Жена директора Елена Васильевна очень любила животных.

При таком множестве дармоедов Трофим Михайлович, понятно, должен был смутиться, услыхав о новой собачке.

– Молчи! – сказал он тихонько китайцу и приложил палец к губам. Но было уже поздно: Елена Васильевна уже услыхала слова о самой маленькой во всем свете собачке.

– Можно посмотреть? – спросила она, появляясь в конторе.

– Собак здесь! – ответил китаец.

– Приведи.

– Он здесь, – повторил китаец. – Не надо совсем приведи.

И вдруг с очень доброй улыбкой вынул из своей кофты притаенную за пазухой собачку, каких я в жизни своей никогда не видел и, наверное, у нас в Москве мало кто видел. Она была рыженькая, с очень короткой шерстью, почти голая и, как самая тоненькая пружинка, постоянно отчего-то дрожала. Такая маленькая, а глазища большие, черные, блестящие и навыкате, как у муравья.

– Что за прелесть! – воскликнула Елена Васильевна.

– Возьми его! – сказал счастливый похвалой китаец. И передал свой подарок Елене Васильевне. Елена Васильевна села на стул, взяла себе на колени дрожавшую не то от холода, не то от страха пружинку, и сейчас же маленькая верная собачка начала ей служить, да еще как служить! Трофим Михайлович потянул было руку погладить своего нового жильца, и в один миг тот хватил его за указательный палец. Но, главное, поднял в доме такой сильный визг, как будто кто-то на бегу схватил поросенка за хвостик и держал.

Визжал долго, взлаивал, захлебывался, дрожал, голенький, от холода и злости, будто не он директора, а его самого укусили. Вытирая платком кровь на пальце, недовольный Трофим Михайлович сказал, внимательно вглядываясь в нового сторожа своей жены:

– Визгу много, шерсти мало!

Услыхав визг и лай, прибежали Нелли, Трубач, Борис и кот. Мишка прыгнул на подоконник. На открытой форточке пробудился задремавший грач. Новый жилец принял всех их за неприятелей своей дорогой хозяйки и бросился в бой. Он выбрал себе почему-то барана и больно укусил его за ногу. Борис метнулся под диван. Нелли и Трубач от маленького чудовища унеслись из конторы в столовую. Проводив огромных врагов, маленький воин кинулся на Мишку, но тот не побежал, а, изогнув спину дугой, завел свою общеизвестную ядовитую военную песню.

– Нашла коса на камень! – сказал Трофим Михайлович, высасывая кровь из раненого указательного пальца.

… – А как его звать? – спросила очень довольная всем виденным Елена Васильевна. Китаец ответил просто:

– Лимон».

Но так и знайте, что самое интересное и с Лимоном, и со всеми обитателями дома происходит в рассказе дальше. Доставайте книжку Пришвина и читайте. Рассказ маленький, как сама собачка.

А самая первая книга Пришвина называлась – «В краю непуганных птиц» (1907). Это – очерки о реальном его путешествии на наш Север, к Онежскому озеру. Он хотел увидеть природу, не тронутую человеком. И там местный охотник говорит ему «значительно, почти таинственно:

– В наших лесах много такой птицы, что и вовсе человека не знает.

– Непуганная птица?

– Нетращенная, много такой птицы, есть такая…»

Понятно, что «нетращенная» – это и есть «непуганая» (в современной орфографии): «нестращенная», от слова «стращать», то есть «пугать». Напомню первые строки одно стихотворения Ахматовой:

«Онежское озеро, – пишет Пришвин, – называется местными жителями просто и красиво „Онего“, точно так же, как и Ладожское в старину называлось „Нево“. Жаль, что прекрасные народные названия стираются казенными».

Пришвин проиллюстрировал свою первую книжку своими собственными фотографиями, а также рисунками, сделанными по снимкам, – тогда прибегали к таким визуальным формам.

Вообще же главной темой его книг так и осталась встреча человека с природой. Иногда – дружелюбной к нему, нередко – враждебной..

Об этом же – и написанная сорок лет спустя специально для детей сказка-быль (так сам автор обозначил ее жанр) – «Кладовая солнца».

«В одном селе, возле Блудова болота, в районе города Переславль-Залесского, осиротели двое детей. Их мать умерла от болезни, отец погиб на Отечественной войне.

…Они были очень милые. Настя была как Золотая Курочка на высоких ножках. Волосы у нее, не темные, не светлые, отливали золотом, веснушки по всему лицу были крупные, как золотые монетки, и частые, и тесно им было, и лезли они во все стороны. Только носик один был чистенький и глядел вверх.