– Это великая миссия, и мы должны выполнить ее. Зиг хайль!

Офицеры СС повскакали с мест и выбросили вперед руки в гитлеровском приветствии».

И вот такой целеустремленности Зла бесстрашно противостоял в одиночку молодой человек (в Будапеште ему исполнилось 32 года).

Как только Рауль узнавал, что поезд с евреями готовится к отправке в Освенцим, – он мчался на вокзал. Однажды он взобрался на крышу товарного вагона и просовывал охранные паспорта через решетку вентиляции. «Он перепрыгивал с вагона на вагон. Отовсюду тянулись руки за паспортами.

…Прозвучал выстрел, но пуля просвистела мимо.

– Я незамедлительно рапортую немецкому командованию об обстреле дипломатов из нейтральных стран! – закричал Рауль. – Вы будете наказаны!

Он спрыгнул на землю и, открыв двери вагона, освободил евреев с паспортами. Никто не осмелился помешать ему».

Рауль решил пригласить Эйхмана на обед – попытаться узнать его слабые места. Подъехал черный мерседес. «Неужели я и вправду решил пригласить Эйхмана? – в волнении думал он. – Ведь это все равно что позвать на обед самого дьявола!»

Стол был сервирован бело-голубым сервизом с тремя коронами. «Рауль произнес тост и завел было разговор о французском бургундском вине, но Эйхман резко оборвал его.

– Вы очень необычный дипломат, господин Валленберг, – сказал он и пристально посмотрел нам Рауля. – Чего вы, собственно, хотите здесь, в Будапеште?

– Давайте говорить откровенно, – спокойно ответил Рауль. – Я хочу спасти от смерти столько людей, сколько будет возможно. Это моя задача.

– Евреи – не люди, – ответил Эйхман и аккуратно отрезал кусочек ростбифа.

– По этому вопросу наши с вами взгляды расходятся, – кратко ответил Рауль».

Он прямо сказал Эйхману, что он здесь для того, чтобы помешать ему.

Тот ответил:

«– Вам это не удастся. …У меня есть приказ уничтожить всех евреев Венгрии – каждого! Мне удалось уничтожить евреев во всех странах, которые оккупировала Германия. И здесь у меня тоже все получится.

– Но Германия уже проиграла войну, – резко сказал Рауль.

– Но не войну против евреев, – ответил Эйхман с ледяным спокойствием…»

Вскоре он попытался уничтожить Рауля. По случайности это не удалось. Рауль продолжал ездить по Будапешту, выхватывая людей из лап тех, кто вел их на смерть.

И вот наступил долгожданный день – в Будапешт вступили советские войска.

Валленберг был тут же задержан и отправлен в штаб советской армии.

«Советские офицеры вели себя вежливо, но, разумеется, его несколько раз допросили.

– Весь город наводнен людьми со шведскими охранными паспортами. Как такое может быть? – удивлялись русские.

„Чем на самом деле занимался этот человек? – спрашивали они себя. – Спасал евреев? Нет, это слишком глупо, чтобы оказаться правдой!“»

Почему же они так думали?

Во-первых, потому, что после победы, сталкиваясь уже не с вооруженным противником, а просто с иностранцами – хотя бы и с нейтральными шведами, – наши офицеры из отважных воинов мгновенно становились советскими людьми, подозрительными к любому иностранцу.

Во-вторых, потому что советская власть отучала от любых индивидуальных, личных действий. К ним относились с опаской. Такого человека сразу спрашивали: «А кто это вам разрешил?» или «А что – было решение о таких ваших действиях?» Кто-то – сверху – должен был разрешить, санкционировать такие-то действия человека.

А тут еще не просто личное действие, а – направленное на спасание людей! То есть – определенно доброе действие, направленное на благо других людей. А в советских словарях слово «благотворительность» было названо словом устаревшим. Точно так же, как и филантропия: она-то вообще буквально переводится с греческого как человеколюбие (филео – люблю + антропос – человек). Доброта, любовь и жалость к человеку вообще советской властью осуждалась. Нельзя было жалеть попавших в беду. При Сталине соседи, скажем, не могли взять в свой дом несчастных малышей, оставшихся в пустой квартире без родителей, арестованных и увезенных в тюрьму, а потом расстрелянных или отправленных на десять-пятнадцать лет в советский концлагерь. Таких детей положено было отправлять в специальные детские дома. Там им объясняли, что их родители – отвратительные люди, враги всего народа, предатели – и заставляли их это повторять…

Рауля Валленберга арестовали. «Сталин лично отдал соответствующий приказ. Он не сомневался: Рауль был американским шпионом». Америка была нашим союзником – но для Сталина «империалисты» оставались врагами.

В послесловии автор книги пишет, что за шесть месяцев пребывания в Будапеште, благодаря неустанным, днем и ночью не прекращающимся личным усилиям Валленберга «около ста тысяч евреев избежали смерти в нацистских газовых камерах». Сравнить эти усилия не с чем. Такого подвига не совершил больше никто.