— Привет, Зырь, — сказал Каток. — К чему пистоль? Да и что ты вообще тут делаешь? .

— Я зашел в гости к Колченогу и услышал внутри какую-то шумную деятельность, — сказал я. — Я сразу понял: тут что-то не так, потому что здесь хранят мертвых людей, а они, как широко известно, галдеть не станут, поэтому я изготовился к бою. Что случилось? — спросил я, молясь Господу Богу, чтобы Колченог не проболтался насчет меня: дескать, я один из тех, кто уволок отсюда свежий труп и радостно запихал его в багажник.

— Поймал тут упырей, — сказал сержант Каток. — Сперли у Колченога два тела, а потом вернулись за добавкой и попутно решили его отделать. Сукины дети. Я им преподавал небольшой урок в том смысле, что преступность себя не окупает.

И он между делом пихнул бандита поглубже в морозильник так, что на нас остались смотреть только глаза громилы.

— АААААААААААААААЫЫЫЫЫЫЫ! — ответил бандит на пихание себя в морозильник снова.

— Видишь, преступность не окупается, — сказал Каток бандиту, заталкивая лоток до упора, и закрыл дверцу.

Из морозильника до нас доносились сдавленные вопли этого человека:

— а ааааааааыыыыыы… аааааааааааыыыы… аааааааааааыыы…

Сержант Каток подошел к столу и налил себе чашку мертвецкого кофе.

— Оставлю его там на некоторое время. Пускай остынет маленько. Когда я с этим подонком закончу, тел он больше красть не будет.

Каток отхлебнул кофе.

Он даже не поморщился.

Чертовски крутой коп.

Из морозильника неслись сдавленные вопли:

— а аааааааааыыыы……снова и снова.

Похоже, ни Колченога, ни Катка это не волновало, так что и мне волноваться не след.

Я взял чашку и присоединился к кофейным возлияниям Колченога и сержанта Катка, а громила вопил себе дальше с лотка, упакованного в городской холодильник.

— Я как раз говорил сержанту Катку перед тем, как ты сюда впрыгнул, «Сыщ», — я это очень ценю, кстати, если бы сержант не подошел, ты стал бы моим героем, — что эти парни украли у меня сегодня два тела, — сказал Колченог. — Черт знает, зачем им понадобились два тела. Они как раз готовились обработать меня еще раз, когда появился сержант. Такой оборот. Сегодня удачный день.

Колченог смотрел мне прямо в глаза, когда говорил: «Удачный день». Я это оценил. Конечно, двести пятьдесят долларов в кармане — не конь начхал.

— Я выясню, зачем эти парни украли тела, — сказал сержант Каток. — Пускай наш друг побудет в холодной, пока мы кофе не допьем. К тому времени станет разговорчивей — и, мне кажется, никаких трупов ему красть больше не захочется. Он исправится, этот ебаный осквернитель.

Вопли продолжали выбираться к нам из морозилки. Они не прекращались. Судя по звуку, парень там сходил с ума.

— Есть идея, зачем этим парням понадобилось красть твои трупы, а? — спросил сержант Каток у Колченога.

— Ни малейшего, — ответил Колченог. — Я думаю, это просто парочка, блядь, упырей. Бела Лугоши гордился бы знакомством с этими уродами.

— Чьи тела они забрали? — спросил сержант Каток.

— Двух женщин, — сказал Колченог. — Самоубийцу-разведенку, этой не жалко, и тело той убитой, которую ты привез.

— Ее, значит? — сказал сержант. — Симпатичная женщина. Очень жаль. Значит, подонки украли ее тело. Это уже чуточку поинтереснее.

Бандит-упырь продолжал вопить из ледника.

— Я думаю, он почти готов, — сказал Каток. — И вряд ли мне будет трудно вытрясти из него правду.

Другой бандит по-прежнему зимовал в углу на полу. Он точно был без сознания. Когда Каток их выключает, они не включаются.

— а ааааааааааааыыыы… ааааааааааааыыы… ааааааааааааыыы… — продолжало доноситься из морозильника.

Сержант Каток отхлебнул еще кофе.

И тут в комнату для вскрытий прогулочным шагом вошел третий бандит — он искал своих амигос по трупокрадству. В глаза ему бросился один из корешей, который валялся весьма бессознательным кулем в углу, а в уши — сдавленные вопли второго партнера, доносившиеся из ледника.

Бандит побелел как простыня.

— Ошибся комнатой, — сказал он. Слова, покидая его рот, были очень сухими. Точно пустыня Сахара заговорила. — Извините, — сказал он, с большим трудом разворачиваясь и нестойко направляясь к убежищу двери будто за миллион миль от него. Из дышащего жизнью бандита он мгновенно превратился в бандита, вырезанного из картона.