Шрифт:
Короткие гудки…
«Ну козлы!… А сам-то ты чем лучше?… Не пожалеть бы тебе, Александр Борисович, о своей откровенности. Кровь в башке – не лучший помощник. Уж кому бы и знать… Где твой хваленый опыт? Где осторожность? Кажется, ты повесил-таки на собственную совесть тяжкий груз, с которым выплывают очень редко… Если выплывают вообще…»
Глава седьмая
…И ПСИХИАТР
«Прости, Жора… Ничего плохого ты мне не сделал, а я поступил с тобой как последняя сволочь…»
Эту фразу Турецкий произнес вслух. Без всякого пафоса, поскольку каждый обязательно хотя бы самую малость «наигрывает», выражаясь актерским языком, когда пробует искренно каяться. И ничего не чувствуя, кроме пустоты и сожаления.
Но какова реакция!…
Турецкий только что, больше по привычке, просмотрел вечернюю криминальную программу по телевидению. Точнее, она была уже ночная, что указывало на поразительную оперативность информационных служб телевидения. Видеоматериал был совсем свежий.
Каких– то полчаса или немного больше назад на Болотниковской улице, а это черт-те где, едва ли не в Чертанове, был сбит машиной и скончался на месте от полученных увечий некто Семенов Георгий Фролович, судя по найденной в его кармане визитке, старший официант ресторана «Дядя Гиляй».
Машину, убившую человека, никто не видел. Труп обнаружила у обочины тротуара возвращавшаяся после прогулки с собакой какая-то гражданка пожилого возраста. Она же и сообщила об этом милиционеру, дежурившему возле закрытого уже на ночь Москворецкого рынка.
Несколько отстраненно слушая репортаж с места события невесть какими путями занесенного туда корреспондента и машинально отмечая лишь названия, Турецкий вспомнил, что именно этот рынок фигурировал в одном из недавних дел, связанных с наркомафией (См. роман Ф. Незнанского «Героиновая пропасть» М., 2002)… Ну да, младший из братьев Багировых был негласным хозяином этого рынка. Завершив расследование и передав дело в суд, Александр Борисович, озабоченный другими проблемами, не интересовался судьбой обвиняемых. Но, кажется, Славка обмолвился, что адвокаты братьев Багировых обжаловали в кассационном порядке приговор суда. Так что ничего еще не кончилось…
И вот тут, услышав название ресторана «Дядя Гиляй», Турецкий вмиг насторожился. А когда прозвучало имя убитого – Георгий, Жора, иначе говоря, – почувствовал, как что-то сдавило сердце. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, о ком речь.
Он прибавил звук. Ну конечно, ранения, несовместимые с жизнью… Впрочем, оставались и некоторые неясности. В частности, старший прибывшей на место опергруппы промямлил что-то вроде того, что могли просто сбить, а могли и выбросить уже мертвое тело, короче, судмедэкспертиза покажет. Опять же и найден труп далеко от перехода у светофора. Возможно, перебегал улицу в неположенном месте, а тут темно, время ночное, водитель мог не успеть среагировать, а затем удрал от греха подальше. Сколько таких происшествий!
Все правильно, очередной висяк… А в свидетели случившегося Александр Борисович не годился. Где они, факты? А на домыслы даже «важняка» ни один порядочный опер обращать внимание просто не станет. Так что ты уж прости, Жора… Георгий Фролович…
Никаким самобичеванием или самоуничижением Турецкий, естественно, заниматься не собирался, к чему самообман? Просто горько было и неприятно, что прокололся он, как сопляк, как школьник, а кто-то, будто все тот же школьник, стирающий резинкой-ластиком лишний карандашный след на бумаге, так же спокойно вычеркнул из жизни, возможно, вполне приличного человека. Или не очень приличного. Все ведь они – бандиты, шлюхи – связаны между собой. И кто теперь следующий? Нонна? Было бы жаль, может, она не такая уж и стерва…
Но поражала быстрота реакции. Стоило заикнуться, как тут жe убрали опасное звено в цепочке. Показали тебе наглядно, что не прав ты, Турецкий, пугая их своей возможностью размотать цепь. Они ни угроз, ни шуток вообще не воспринимают. Из этого и следует исходить…
После разговора с Иван Иванычем Александр Борисович немедленно перезвонил Маре. На сей раз та оказалась дома. И краткая беседа у них получилась чрезвычайно странной.
Он спросил, не случилось ли с нею чего-нибудь? Почему телефон не отвечал практически целый день? Она молчала, словно придумывала ответ, а затем, как бы решившись, довольно резко ответила, что ее личные дела не должны отныне его интересовать. Она просит его временно не звонить ей. «Это сколько же – временно?» – удивился он. А она, снова поразмышляв, сказала, что, пожалуй, пусть позвонит, если будет охота, в ближайшее воскресенье.
Так, понял он, и ее взяли в оборот. Наступление по всем фронтам? Почему только в воскресенье? Да потому, что оно следует за субботой, когда должен решиться главный вопрос его жизни. Вероятно, теперь и она об этом знает. Иначе по какой бы причине тот козел стал интересоваться, почему он не звонит Марии Дмитриевне? Обложили, мерзавцы! Но ты и сам хорош, Турецкий! Вот и еще погиб человек – по твоей вине, не надо искать себе оправданий. А сколько их было – таких вот – в твоей жизни, ты не задавался слишком «простеньким» вопросом?…