Клянусь Кромом, это тот бедолага, которого я спустил в колодец, прошептал Конан, холодея от тягостного предчувствия.

Однако, присмотревшись, они обнаружили, что одежда лежащего в саркофаге отличалась большей пышностью, чем одеяние обезглавленного она была сплошь усыпана золотом и драгоценными камнями, и в скудном свете, проникавшем из соседнего зала, мерцала, словно россыпь небесных звезд.

Где-то рядом послышался шорох. Конан отскочил в сторону, потянул за собой девушку.

Они видели тень, отбрасываемую на стену саркофагом и замершей в нем фигурой. К ней медленно и неотвратимо подбиралась еще одна тень, иная: бесформенная, громадная и такая черная, что сердце киммерийца сжала холодная рука ужаса. Он никогда не видел ничего подобного: эта тень не принадлежала ни человеку, ни иному созданию. Тяжелым черным облаком она обволокла лежавшего, вспучилась на стене огромным пузырем и тут же опала. Так же плавно и лениво, как и появилось, черное пятно сползло вниз, открывая очертания ложа: тело исчезло.

Ничто в подлунном мире не могло напугать хладнокровного киммерийца, но увиденное им сейчас относилось вовсе не к этому миру.

Конану пришлось привести в чувство свою бритунку, похлопав ее по щекам от ужаса девушка упала в обморок.

Но любопытство пересилило страх, и они вновь приблизились к злосчастному месту. Обитое шелком возвышение было пусто, и лишь в изголовье ткань быстро впитывала каплю алой, ярко поблескивающей крови. Только что здесь лежал человек, и вот он исчез, поглощенный неведомым чудовищем, вызывавшем в сердцах людей древний животный ужас. Какие же мрачные силы скрываются в бесчисленных закоулках это треклятого дворца?

Варвар потянул девушку за руку: Скорей! Подальше отсюда!, но тихий шелест шагов, послышавшийся невдалеке, заставил их замереть. К ним кто-то приближался, мягко ступая босыми ногами.

Тяжелая шелковая занавеска, закрывающая вход в зал, в котором они недавно пировали, отодвинулась, и пред ними предстал человек, удивительно похожий на двух уже виденных в этом странном городе. Он был столь же высок и плотен, в пурпурной тунике, перетянутой в талии расшитым золотом и драгоценностями кушаком; на поясе у бедра висел короткий меч. Равнодушен и скучен был взгляд янтарных глаз незнакомца, и рука его не касалась эфеса меча. И голос его был безразличным, когда он произнес несколько слов на незнакомом Конану языке.

Киммериец заговорил по-стигийски. Ответа не последовало, но блуждающий взгляд незнакомца оживился и дрогнул, наткнувшись на юную бритунку.

О божественное создание! Голос его внезапно дрогнул от страсти, с непривычным акцентом выговаривая стигийские слова. Ты прелестней всех, кого мне доводилось видеть! В какой из благословенных стран родилась ты, златовласая красавица? В Андарре, Тотре или, быть может, в сверкающей звездами державе Кут?

Что ты несешь, позолоченный болван? прервал его киммериец, не выносивший пустых речей.

Не обращая на него внимания, мужчина восторженно продолжал:

Воистину, мне снились многие красавицы, стройные и грациозные, словно газели в прекрасных заоблачных садах! Но ни одна из них не может затмить тебя, о царица моих снов, услада моей души! Твоя кожа белее молока, глаза прозрачней, чем горный воздух, ты слаще нектара! Так иди же ко мне, и взойдем на мое ложе, мягкое, как лебяжий пух!

Легким танцующим шагом незнакомец шел к девушке, протягивая руки, но мощный кулак Конана заставил его отскочить, зашипев от боли. Он изумленно воскликнул:

Что это! Как ты посмел прикоснуться ко мне в моих же снах? Негодяй! Убирайся с глаз моих! Приказываю тебе: растворись! Исчезни!

Сейчас ты сам исчезнешь, клянусь печенью Крома! рявкнул разъяренный киммериец, и в его руке блеснул меч. Разве так встречают гостей?

Во имя Тога! вскричал пришелец, и глаза его стали осмысленными, полными удивления. Ты живой! Живой! Значит, вы оба существуете на самом деле Но как вы попали в Ксутал?!

На закате, чуть живые от голода и жажды, мы миновали городские ворота. Мы не нашли тут ни единой живой души, но обнаружили еду и питье. Да, хоть нам и нечем заплатить, но мы утолили и голод, и жажду. У меня на родине гостя, даже незваного, прежде всего кормят. Хотя ваших обычаев я не знаю. У вас, людей теплых стран, все наоборот Но мы не причиним никому зла! Мы явились из пустыни, там же и исчезнем Конан махнул мощной рукой и пробормотал: Кром, не лежит у меня душа к городу, где трупы носятся по улицам, размахивая мечами, а мертвецов пожирают какие-то дурацкие тени

От последних его слов лицо незнакомца вытянулось, в глазах появился неописуемый ужас.

Что ты сказал? Какие тени? прохрипел он, сжимая рукоять меча.

Нергал их разберет Тени или не тени, что-то такое Тут в саркофаге лежал один, похожий на тебя. Вдруг накрыло его ползучее черное пятно, потом исчезло, а от человека осталась лишь капля крови

Не успел Конан закончить, как незнакомец с визгом бросился прочь. Ничего не видя от ужаса, он наткнулся на стену, упал, тут же вскочил и, не разбирая дороги, припустил, стеная во весь голос.

Киммериец, изумленный, застыл на месте; девушка в отчаянии цеплялась за его руку. Крики сбежавшего удалялись, им вторило эхо, отражавшееся от сводов бесчисленных залов. На высокой ноте человеческий крик внезапно оборвался. Все стихло.

О Кром! Этот город воистину проклят! Конан отер со лба холодный пот. Надо уносить отсюда ноги!

Призраки на глаза девушки навернулись слезы. Призраки! Тут все мертвы, и мы мертвы тоже! Мы умерли еще там, в пустыне, и здесь наши души стали призраками Духи! Мы духи!