«Хотя нет, – отметил Турецкий, – спокойствие – действительно природное, это видно по пропорциям лица, подбородку, разрезу глаз. Но его сейчас как раз немного. Затаенная тревога выдается нервным движением рук, обхвативших поднятые к груди колени».

– Вэлла, как вы сегодня?

– Лучше чем вчера, но хуже чем завтра.

– Я хочу, чтобы вы наконец рассказали, что вообще произошло и как вы оказались в том подвале.

– Не надрывайтесь, пожалуйста, Александр Борисович, я хочу побыть одна.

– К сожалению, не могу вам этого позволить. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что все эти ужасные события нелегко заново переживать, тем более после новой беды. Но, к несчастью, это единственный шанс еще что-нибудь выправить.

– Что же тут можно выправить?!

В палату заглянул Грязнов и поманил Турецкого пальцем. Извинившись, последний вышел:

– Что так быстро?

– Задача, натурально, упростилась. Хозяева сами помогли. Вот, – и он протянул тоненький блокнотик, – на книжной полке нашел. Вот тебе газета, оберни, если не хочешь, Александр Борисович, чтобы она видела, – предложил Грязнов.

Это был список домашней библиотеки Климовых, и, прямо скажем, не слишком длинный.

«Ну и слава Богу», – подумал Турецкий, возвращаясь в палату.

– Что можно исправить? – переспросил он Вэллу. – Ну, по крайней мере, можно ведь попытаться все распутать. Правда – не самая последняя вещь в нашей унылой жизни. А я ее коллекционирую.

Вэлла задумалась, что-то припоминая. Тяжело вздохнула и начала говорить:

– В тот день я даже еще не успела уйти на работу, было часов десять утра. Мужской голос по телефону сообщил, что я могу увидеть своего мужа, и предложил встретиться, кажется, у дендрария. Вот и все, товарищ коллекционер.

– Как – все?! – Турецкий внимательно листал блокнот, привезенный Грязновым.

– А так. Ни в какой дендрарий я не попала. Как только вышла из дома, тут же кто-то меня оглушил, кинули в машину – и привет. Очнулась только там, на даче этой.

– Кто были эти люди?

– Никогда их прежде не видела. Церемониться они со мной не стали. Да вы знаете, – усмехнулась она.

– Что же они хотели от вас узнать?

– Узнать? Мои умные мысли их не очень интересовали. А вот сто тысяч – это другое дело. Долларов, разумеется. За это обещали показать мне мужа. Я тогда почему-то почувствовала, что это уже все. Его больше нет.

– Почему? – Турецкий продолжал с интересом изучать блокнот уже по второму кругу. Буква "д". Стоп! Кажется, это оно. Ого, вот это да! Такая знаковая фигура может многое изменить. Это не просто писатель…

– Ну как сказать, почему, – отвечала тем временем Вэлла. – Вряд ли бы меня кто-то стал здесь трогать, если бы он был жив. Это трудно объяснить, но это правда. Герат в Сочах был грандиозной фигурой.

– Как же вы продержались? Это уму непостижимо.

– А кто сказал, что я продержалась? Вовсе нет. Я слабая женщина, как почти любая другая. И отдала им эти деньги.

– Когда это было?

– Да в первый же день.

– И они продолжали вас держать.

– Конечно, им это понравилось! Лежит тут такая девка под боком, вся из себя привязанная! Потрахивают ее время от времени, режут, колют, наколки ставить тренируются! А она за это каждый день по сотне отстегивает!!! Особенно два братца старались. Вот уж кого никогда не забуду – самое яркое впечатление в моей убогой жизни! Чуть-чуть мои денежки не закончились, как вы приехали.

– Интересно, каким образом вы передавали им деньги частями?

– А это не ваше дело.

– В общем-то да, – согласился Турецкий и попробовал застолбить начатую вчера «синхронизацию». – Вы курите, Вэлла?

– Курю, вы уже спрашивали, – удивилась она: сигарету Турецкий так и не предложил. Курить ей, конечно, запретили, но что сейчас может быть успокоительней.

– Что вообще случилось? – спросил Турецкий, поигрывая пачкой сигарет.

– Мне сказали, что «Свет» чуть ли не полностью сгорел. Это правда?

Турецкий кивнул и подумал, что это подействовало на нее, пожалуй, сильнее, чем гибель мужа.

– Спрячьте меня, спрячьте меня! – закричала вдруг спокойная Вэлла.

– Чего вы боитесь?

– Да если бы я знала! Я бы никогда вас об этом не попросила. Я просто чувствую! Может женщина чувствовать или нет?!

– Мне, знаете, и самому часто хочется спрятаться. Да разве в нашей стране это можно сделать? И потом, я думал, Герат научил вас уметь постоять за себя.

– Кто бы говорил, – усмехнулась Вэлла.

– Вэлла, вы великолепны, – согласился Турецкий, трогая пальцем болезненный кровоподтек под глазом. – Фу ты, черт, извините… Что-то меня подташнивает… А если честно, то и тошнит.