Сара со свистом втянула воздух и закрыла глаза.

— Вчера я сказала, что не хочу и слышать об этом, — почти шепотом произнесла она и ощутила прикосновение его ладони.

— Вчера ты мне много чего сказала. Настала моя очередь.

От страха свело живот, и Сару тут же затошнило. Она покачала головой и заставила себя посмотреть Дэниелу в лицо.

— Ничего не желаю знать. Особенно сейчас. Мне действительно нехорошо.

Дэниел заметил ее отчаяние и умолк. Она выглядела бледной, больной, измученной, под глазами залегли тени. Он сразу понял, что это не простуда. Похоже, она серьезно больна. У него похолодело внутри. Невзирая на протесты, он поднял девушку на руки и отнес на диван.

— Тебя тошнит?

— Немножко.

У него заиграли желваки на скулах.

— Сара, и давно тебя тошнит?

Она уставилась на него.

— Что ты имеешь в виду?

Дэниел пытался побороть досаду. Выудить из нее что-нибудь труднее, чем найти дорогу с завязанными глазами. Он ощущал себя слепым без поводыря и готов был утратить остатки самообладания, которому учился тридцать пять лет.

— Ты обращалась к доктору? Что с тобой?

Сара умолкла и отвела глаза.

— Я была у доктора, и он сказал, что ничего серьезного у меня нет. Если хочешь знать, никакими тяжелыми болезнями я не страдаю.

У него полегчало на душе, но полного удовлетворения не было. Она что-то скрывала, и надо было во что бы то ни стало докопаться до сути.

— Когда ты была у врача?

— Две недели назад. Это…

— Зачем ты к нему ходила?

Она пристально посмотрела на него.

— За противозачаточными таблетками.

Удивление заставило его умолкнуть на пару секунд.

— Ну и как, получила?

— Мне не нравится, когда меня допрашивают. Не хочу говорить на эту тему. — Сара попыталась слезть с коленей Дэниела, но ее крепко держали.

Дэниел хмуро усмехнулся.

— Опять грубишь? Ты обвела меня вокруг пальца, а вчера вообще вышвырнула, как ненужный хлам. Что ж, милая, позволь сказать тебе кое-что. Я думаю, что на самом деле ты относишься ко мне немного лучше, чем пытаешься показать, а я, черт возьми, отношусь к тебе в тысячу раз лучше, чем говорю. Так что до тех пор, пока мы не уладим это дело, я от тебя не отстану. Если надо будет уехать отсюда, я уеду.

Сара побледнела.

— Ты с ума сошел!

— Если и так, то это твоя вина. Ты принимала таблетки?

— Нет. — Сара помотала головой. — Отпусти меня.

Стремясь докопаться до истины, Дэниел не обратил на ее просьбу никакого внимания.

— Почему?

Сара покраснела от гнева.

— Отпусти меня!

— Сначала ответь на мой вопрос, — сказал он с настойчивостью тарана.

— Нет, — повторила она.

— Ты должна ответить.

У нее расширились глаза.

— Ничего я тебе не должна! — крикнула она, сильно оттолкнулась и соскочила с его коленей. — Я и так отдала тебе все, что у меня было.

Дэниел словно только того и ждал.

— Не все. И не насовсем, — нежно сказал он. — А я хочу насовсем.

Сара отвернулась и сложила руки на груди. Колотилось сердце, кружилась голова. Вот и случилось то, к чему она стремилась, о чем тайно мечтала и молилась темными бессонными ночами.

Она почти решилась все рассказать, сообщить ему правду о своей беременности. Мысль об этом заставила ее испытать облегчение и одновременно повергла в ужас. Сара открыла рот, но не произнесла ни звука. Не поворачивался язык. Раз и навсегда запретив себе говорить о ребенке, она не могла найти нужных слов. В отчаянии она бросилась на кухню, схватила несколько листов бумаги и сунула их в руки Дэниелу.

— Вот…

Он посмотрел на нее, наморщив лоб, а потом бросил взгляд на листочки.

— «Усыновление. За и против». — Он заглянул в другой листок, и по выражению его лица Сара догадалась, что это был за листок. Дэниел был ошарашен. — Ты беременна!

Услышав его равнодушный тон, Сара почувствовала, что у нее останавливается сердце. На глазах показались слезы.

— Да. Разве это не ужасно?

Он снова уткнулся в листы.

— Мы же всегда предохранялись.

— Ты когда-нибудь слышал историю про дырочку в презервативе? — У Сары прерывался голос, но она твердо решила объяснить все. — Думаю, один из твоих пакетиков не прошел контроль качества.