Но может быть… И если это есть,

То что нам делать в сущности на свете —

Ходить в кафе? работать? спать и есть?

Но мы не дети, мы, увы, не дети.

…переступить невидимую грань,

И все вдруг станет радостней и чище.

Отец и няня… Няня, няня, встань,

Зачем ушла из детской на кладбище.

Я без тебя так страшно одинок,

Я о тебе, тридцатилетний, плачу.

(Я даже схоронить ее не мог,

Припасть к руке. Увидеть дроги, клячу).

Еще хоть раз поговорить с отцом,

Там время может быть у нас найдется.

Не так как было пред его концом…

Но кто мог знать, что он уж не вернется.

Он уходил на час, а не на век

И, вот, упал у Городского Сада…

Усталый, важный, грустный человек,

Проживший жизнь (несладкую) как надо.

И этот друг… Хотя, какой он друг,

(Но он мог стать мне самым лучшим другом),

В большой палате окнами на юг,

Он на платок в крови глядел с испугом.

В начале мы не говорили с ним,

Потом минуту, (я ходил к другому),

Но много надо ли от нас больным…

В больнице все не так и по-иному.

Умней бы было ехать не простясь…

— Ты будешь жить. (Впервые «ты» как дети,

Сказали мы краснея и стыдясь.)

На третий день ты умер на рассвете.

…и несколько других еще имен

Наедине я часто повторяю…

А если смерть короткий только сон?

Но как узнать… Я ничего не знаю…

«Русские записки». Париж-Шанхай. 1937, № 2.

Баллада о гимназисте

На семнадцатый год

Показалось ему,

Что так жить — не идет,

Что так жить — ни к чему.

Оставался былым

Их торжественный дом.

«Стал он глупым и злым»,

Говорили о нем.

Хоть бы слово в ответ,

Молчаливый с утра.

«Может быть, он поэт», —

Насмехалась сестра.

«Может быть, он влюблен,

Или тайный порок».

Приближался сквозь сон

Им назначенный срок.

Он писал в дневнике:

«Чуда нет. Я умру.

Не в Твоей ли руке

Кончу эту игру?»

«Если можешь — подай,

Если нет — откажи.

Лучше ад, лучше рай

Ожиданья и лжи».

Из багрового сер

Стал огромный закат.

На столе револьвер

Оставлял его брат.

Звук был ясен и чист

На весь дом, на весь свет.

Был у нас гимназист,

А теперь его нет.

«Числа». Париж. 1934, № 10.

ПРОЗА

ЖИД. Рассказ

… «Кругом него шумел все тот же огромный и равнодушный город. По мосту с оглушительным треском и звоном летели трамваи и такси, прохожие шли сплошною стеною, усталые, озабоченные и хмурые. На правом берегу Сены, в небе ярко и назойливо горели рекламы универсальных магазинов. А над всем этим, над рекламами универсальных магазинов, в красноватом и беспокойном небе был Бог»…