Они и в самом деле нуждались в пополнении продовольственных запасов, а Славе требовалась какая-нибудь обувь взамен утраченной. Эти соображения на него подействовали.

Мальчики покинули чулан, отыскали Михайлюка, который по-прежнему сидел на завалинке и курил люльку, поблагодарили его и ушли. Но едва они, соблюдая осторожность, проникли в сад Шумилиных, они увидели на веранде дома знакомые рогатые пилотки, а во дворе — полевую кухню. То же было во дворе Кости и во дворе Познахирко: всюду хозяйничали вражеские солдаты. Товарищам не оставалось ничего другого, как ретироваться. Но к Михайлюку Костя все-таки не спешил возвращаться.

Они забрались в кустарник, росший на откосе под бульваром. Здесь была удобная и скрытая позиция. Зоркие глаза Славы видели берег внизу, под откосом, палатку возле сожженной пристани и ограбивших его и Костю солдат. Один лежал в тени палатки, второй бродил вдоль берега, держа винтовку как палку, третий, видимо, спал: его ноги торчали из-под парусинового полога палатки. Катера не было. Лодки тоже не было. Неужели ее угнали?

Костя и Слава долго искали глазами свою лодку и очень обрадовались, обнаружив ее. Лодку скрывала палатка, виднелся лишь краешек кормы с вклепанным в нее кольцом. По положению лодки они определили, что она спущена на воду и привязана, должно быть, к одной из свай.

План возник почти мгновенно: нужно выждать полной темноты, подплыть к лодке со стороны моря и угнать ее. Времени, чтобы обдумать подробности плана, оставалось достаточно. Михайлюк был забыт.

Слава, как обычно с ним бывало в последнее время, предпочитал думать про себя. Он сидел на корточках, грыз стебелек и не спускал глаз с часового на берегу. Кажется, он хотел убедиться, тот ли это, который ограбил его. Больше всего возмущало Славу, что у него забрали нож — подарок отца. Про себя он решил во что бы то ни стало вернуть нож.

Невольно Слава задумался об отце. Он ничего не знает, плавает на своем госпитальном судне где-нибудь возле Одессы или Севастополя, а он, Слава, прячется вот в кустах, как мышь в норе, и не смеет высунуть носа в родном городе. «А может, и с папой что-нибудь случилось?» Слава закрыл глаза: так страшно ему стало. Он стиснул руки и принялся опять следить за солдатом на берегу.

Костя между тем высказывал вслух приходившие ему в голову мысли. Хорошо бы рассчитаться с солдатами. Но как? Может, поджечь ночью палатку? А спички? Костя вспомнил о коробочке из пластмассы, которую отобрали у него. Как же они будут жить без спичек? И у Михайлюка не догадались попросить…

— Слава, спичек-то нет! — сказал Костя с тревогой.

— В землянке остались, на полочке, — ответил грустным голосом Слава.

Время шло. Часовой растолкал солдата в палатке и сам залез на его место, а тот принялся так же лениво бродить по берегу. Потом часовой крикнул что-то третьему солдату, прохлаждавшемуся в тени палатки. Солдат поднялся, почесал живот, ушел и вернулся с котелками, над которыми поднимался пар. Все трое начали ужинать. Ужинали долго, потом пили вино из жбана, наверное тоже украденного, потом курили и опять улеглись, кроме часового.

Косте и Славе надоело смотреть на солдат, а самим сидеть скорчившись. Но это была их первая настоящая разведка, им предстояла первая боевая операция после двух неудач, и они продолжали терпеливо сидеть на своем наблюдательном пункте в кустарнике. Покинули они его только тогда, когда совсем стемнело.

Теперь нужно было спуститься к берегу и вплавь подкрасться к лодке.

Перед тем как войти в воду, мальчики еще раз посмотрели в сторону палатки, прислушались. Тихо. Даже скрипа гальки под ногами часового не слышно. Неужто все дрыхнут?

Славе захотелось подползти поближе, проверить. (Его не оставляла мысль о ноже.) Костя возражал. Они поспорили шепотом, и Костя уступил. Они поползли к палатке. Впереди, на воде, которая была чуть светлее берега, показались темные точки — сваи сгоревшей пристани. Часового не видно, зато слышен густой заливистый храп шагах в десяти, слева. Значит, там палатка.

Костя тихонько толкнул Славу. Но тот продолжал ползти. Ругаясь про себя, Костя пополз за ним. Вот и палатка. Солдаты храпят так, что в ушах звенит. Сильно пахнет вином. Косте вдруг сделалось смешно.

Охваченный новым, острым чувством риска, азарта, он принялся шарить в темноте, наткнулся на чей-то сапог, отодвинулся от него и ощутил под рукой металлический холодок винтовочного затвора. «Вот так штука!» Еще не веря себе, Костя медленно, с осторожностью потянул винтовку. Она оказалась странно короткой и не очень тяжелой. «Может быть, это карабин? А где Слава? Нужно поскорее убираться отсюда».

Костя полз, придерживая одной рукой винтовку. Это было трудно, неудобно, ориентироваться в темноте — еще труднее, солдаты храпели, казалось, со всех сторон. Наконец Костя очутился возле полусгоревшего пристанского склада. Здесь он решил передохнуть и подождать Славу.