Пушка поднимается над люком:

— Видишь? Держится! — говорит Папильон.

— Отойди! — тянет его кто-то сзади за куртку.

Что произошло с крановщиком, когда он увидел, как из трюма поднимается пушка! Для него это, верно, был ужасный удар. Ведь он там один в своей кабинке. Совершенно один! Потрясенный, он продолжал машинально вертеть рычаги. Но что это! Огромной машине, с которой он сроднился за годы работы на ней, как будто тоже передался его ужас. Секундное колебание, мгновенная реакция, крановщик даже не успел ничего обдумать — но длинная стрела вдруг останавливается. Пушка и цепи повисают в воздухе, вздрагивают и сильно раскачиваются из стороны в сторону.

Бонасон успевает лишь вскрикнуть. Цепи соскальзывают, пушка летит вниз, ударяется о край пристани, подпрыгивает на одном колесе и, перекувырнувшись, падает в море.

— Ты виноват! — высунувшись из окошка, кричит крановщик Бонасону неестественно сдавленным голосом. — Должен был предупредить!

— Правильно! Правильно! — несутся голоса докеров с пристани и с парохода. Все подбегают к тому месту, куда упала пушка, как будто можно еще что-нибудь разглядеть!..

Но странно — они там что-то видят.

— Гляди-ка!

Среди разноцветных нефтяных узоров по воде расплывается кровяное пятно.

— Тащи скорее багор!

— Там утопленник!

— Даже два!

— Должно быть, пушка ударила по голове.

— Теперь уж они наверняка кончились!

— Вон где нашлись старики из поселка, которые исчезли вчера, — говорит Папильон. — Это они. Я убежден.