— Это очень поэтично, — сказал Эл. — Ты всегда умела говорить красиво. Наверно, ты научилась этому, когда была журналисткой.

— Не твое дело, когда и чему я научилась.

Эл покачал головой:

— Не мое. Но Отаров — мое дело. Я работаю на него, он платит мне деньги. Поэтому я хочу знать, что с ним случилось.

— Ах вот оно что, — с напускным облегчением ответила Регина. — Значит, речь, как всегда, о деньгах? Ну и сколько я должна заплатить тебе, чтобы ты убрался из моей квартиры?

Некоторое время Эл молчал. Потом заговорил, неторопливо, веско, полностью владея ситуацией:

— Регина, у вас обо мне неверное представление. Я — не мальчик, который таскает за хозяином чемоданы. Я — человек, который решает проблемы. Поэтому не стоит говорить со мной таким тоном. Иначе моей проблемой станете вы.

Зрачки Регины сузились.

— Это угроза? — спросила она.

— Да, — сказал Эл. — Это угроза. Расскажите мне, что случилось с Отаровым. Вы ведь это знаете. А когда вы расскажете — об этом буду знать и я. Тогда я уйду. Как видите, все просто.

Регина вгляделась в лицо Эла, словно хотела убедиться, серьезно ли он это говорит, потом махнула рукой:

— А, какого черта. Хотите знать — знайте. Отарова в Литве больше нет. Вчера вечером… вернее, ночью русские сыщики выкрали его и увезли в Москву.

Эл слушал молча. На его худых щеках поигрывали желваки.

— Думаю, сейчас он уже в тюрьме, — закончила Регина.

Эл спросил:

— Какое участие вы приняли в этом деле?

Регина усмехнулась:

— Самое прямое. Я вызвала сыщиков. — Регина хотела и дальше продолжить в таком тоне, но наткнулась на похолодевший взгляд Эла и поспешно добавила: — Я не знала, что это сыщики. У Отарова случился приступ аппендицита, и я вызвала «скорую». Вероятно, сыщики прослушивали мой телефон. Они приехали под видом врачей, загрузили Отарова в машину «скорой помощи» и увезли. Больше я его не видела.

Эл сдвинул белесые брови:

— Значит, ты с ментами не сотрудничала?

— Нет, — ответила Регина.

Эл прищурился:

— Почему я должен тебе верить?

Регина снова рассердилась. Еще никто и никогда не разговаривал с ней в таком тоне. Даже Отаров.

— Мне плевать и на тебя, и на твое «верю»! — зло сказала она. — Теперь ты все знаешь и можешь убираться отсюда на все четыре стороны!

— Почему ты решила, что у босса был приступ аппендицита? — сухо спросил Эл.

— Потому что его скрючило, как букву «зю»!

Кулаки Эла машинально сжались. В его груди закипела холодная злоба.

— Не очень-то ты его любила, — проговорил он. — А может, ты сама устроила ему этот «аппендицит», а? — Он осклабил желтоватые зубы. — Ты ведь хитрая. Ты — хи-итрая, с-сука.

— Что? Что ты сказал?

— Я сказал…

Регина быстрым движением схватила со стола пластиковую пепельницу и швырнула ее в лицо Элу. Он даже не думал уклоняться. Круглая пепельница ударилась о его щеку, оставив на ней грязное пепельное пятно, и отлетела на пол.

Эл поднял руку и медленно вытерся. Его глаза уже не были глазами человека. Это были глаза свирепого, страшного зверя, готового рвать свою жертву зубами и когтями. Рвать, пока в груди не затихнет клокочущая, холодная ярость, требующая крови.

Регина прочла это в глазах Эла. Она вскочила с кресла и бросилась в спальню, где в прикроватной тумбочке у нее хранился пистолет.

Она была ближе к двери спальни, чем Эл, и все же он настиг ее — одним мощным броском. Регина под тяжестью его тела споткнулась и упала, ударившись головой об дверной косяк. Из рассеченного лба на пол брызнула кровь, но сознание Регина не потеряла.

— Я тебе покажу, с-сука, — по-звериному рычал у нее за спиной Эл, с треском срывая с нее платье. — Ты узнаешь, что такое настоящее зло! Ты узнаешь, как презирать таких людей, как я!

Регина забилась на полу, пытаясь сбросить с себя Эла. Она попробовала закричать, но пальцы Эла — небольшие и твердые, словно они были сделаны из дерева, — сомкнулись на ее шее. Регина захрипела.

— С-сука… — продолжал рычать Эл. — Ты узнаешь… Ты все узнаешь…

Регина напряглась и дернулась что было сил — ей почти удалось выскользнуть из-под разъяренного бандита, но Эл схватил ее пальцами за волосы и несколько раз сильно ударил лицом об пол. Перед глазами у Регины ярко вспыхнуло, и вслед за тем она погрузилась во тьму…

Филя вошел в подъезд, и тут его снова обуяли сомнения. Какое он имеет право вторгаться в жизнь Регины? И с какой стати он решил, что Эл — наемный убийца? Возможно, он простая «шестерка» и сейчас сидит у Регины на кухне и рыдает, оплакивая свою горькую судьбу. Все-таки с арестом Отарова Эл лишился хорошо оплачиваемой работы. К тому же теперь он беззащитен перед лицом судебных органов, а даже за простой бандитской «шестеркой» должны числиться грешки, за которые любой уважающий себя судья отправит его «на галеры» года на два-три.